Хижина предводителя клана осталась без крыши, стены ее покосились, но устояли. Взбудораженный, измазанный грязью, Раковина отдавал распоряжения.
— Если он тебя не послушается, — предсказала девочка, — клан погибнет.
2
Нармер рано лишился родителей, а потому хорошо знал, что такое страдание. Близкая родственница взяла его к себе. Он привык к одиночеству, научившему его самостоятельности. Умелый рыбак, он сам добывал себе пропитание и не был ничем обязан кому бы то ни было. До этого самого мгновения он считал себя крепким, как камень, который не поддается натиску ни волны, ни ветра.
Сколько жертв, сколько отчаяния… Это бедствие не могло свалиться на них случайно.
— Давай найдем твоих родителей, — сказал он девочке.
— Их нет. Их проглотил бог земли.
— Если ты говоришь правду, кто же о тебе позаботится?
— Моя хижина осталась цела, я что-нибудь придумаю.
Девочка не ошиблась — ее скромное жилище из крепко связанных между собой стеблей тростника устояло под напором стихии. Внутри оказалась кое-какая одежда и немного еды.
— Давай поедим, — решила она. — А потом ты пойдешь к вождю.
— И что я ему должен сказать?
— Правду. И я снова говорю тебе: если он тебя не послушает, клан погибнет.
На душе у юноши было неспокойно. Он поел сушеной рыбы и выпил воды из кувшина и почувствовал, что силы возвращаются к нему. Приходилось признать неизбежное: он действительно должен поговорить с правителем.
Выйдя из хижины, он столкнулся с сыном Раковины, надменным молодым мужчиной с бородой.
— Вместо того чтобы отдыхать, лучше бы нам помог! Нужно сжечь трупы и восстановить жилища!
Нармер кивнул.
День выдался изнурительным. Удрученные горем, члены клана почти не говорили друг с другом. Смерть не пощадила ни одной семьи — каждый оплакивал кого-то из близких. Больше половины жителей деревни погибли, а тем, кто выжил, оставалось только привыкнуть к новому пейзажу вокруг, безмятежности которого по-прежнему угрожало море.
Женщины, способные трудиться, заполнили пресной водой чаны и приготовили еду, отведать которой собрались все чудом уцелевшие соплеменники. Запылали костры, и все склонились перед главой клана, который вознес над головой священный знак, хранителем которого являлся, — гигантскую раковину с семью остроконечными отростками.
— Вот наше настоящее сокровище! — заявил он. — Благодаря ей у нас есть будущее, она защищает нас от несчастий. Боги сохранили мне жизнь, моя сила по-прежнему велика. Завтра силы вернутся к нашему клану! И под моей властью вы будете жить счастливо и спокойно!
Слова его прозвучали неуверенно, в голосе слышались плаксивые нотки. И все же большинству хотелось верить Раковине. Сын поддержал отца приветственными кликами, и десятки голосов вторили ему.
Нармер не издал ни звука.
Собрали уцелевшие циновки, и члены клана улеглись спать под открытым небом. Наследник главы клана подошел к сидевшему в стороне Нармеру.
— Почему ты молчал, почему не вознес хвалу нашему правителю?
— А ты как думаешь?
Вопрос озадачил бородача.
— Тебе есть в чем его упрекнуть?
— А тебе разве не в чем?
— Ты спятил, Нармер!
— Разве не карают боги своим гневом плохого правителя, а вместе с ним и его подданных?
— Давай считать, что я ничего не слышал!
— Ты все прекрасно слышал!
— Если я передам твои слова отцу, тебя осудят и казнят.
— Не утруждай себя, я сам поговорю с ним.
Решимость юноши произвела на бородача впечатление.
— Буря принесла нам всем много горя, и я думаю, ты говоришь так, потому что слишком расстроен.
— Спроси у отца, когда мы сможем поговорить. Я хочу увидеться с ним как можно скорее.
— Мы не друзья с тобой, Нармер, и мне нет до тебя дела. Но в такое время нам нужны твои руки. Одумайся! Забудем этот разговор, а ты должен отказаться от своей безрассудной задумки.
— Я требую встречи с главой клана.
Бородач смерил его недобрым взглядом и отступил на шаг.
— Будем надеяться, что за ночь ты остынешь. Раковина терпеть не может нарушителей спокойствия и поступает с ними так, как они того заслуживают. Живи как жил и не высовывайся, и ничего плохого с тобой не случится. Иначе…
На душе у Нармера было легко, он не испытывал и тени страха. Он осознавал, что должен сделать; выбора у него не было. Спать не хотелось, поэтому он всю ночь работал при полной луне, восстанавливая поселение.
Природа, казалось, вернулась к своим привычным ритмам, в небе сияли тысячи звезд. Но не временное ли это затишье? Спокойное течение дней нарушилось; может ли быть так, что эта катастрофа перечеркнет будущее?
Незадолго до рассвета Нармер нашел труп своей приемной матери. Очистив тело от грязи, он омыл его и похоронил. Благодаря этой внимательной и щедрой душой женщине он вырос и стал мужчиной. Она упокоится здесь, в родной земле.
Лучи жаркого солнца разбудили уцелевших. Многие оглядывались в надежде, что им приснился страшный сон. Печальная реальность удручала. Люди вставали с трудом, сожалея, что вообще проснулись.
Нармер направился к хижине Раковины. Сын вождя лежал перед порогом.
— Я хочу поговорить с правителем.
Бородач вскочил на ноги.
— Ты… Снова ты! Значит, ты настаиваешь?
— Я настаиваю.
— Подумай в последний раз, Нармер! Наш повелитель не любит тех, кто проявляет к нему неуважение, и его воля осуществляется неумолимо!
— Если он хороший правитель и поступает как надо, то иначе и быть не должно.
— Я тебя не понимаю..
— Иди предупреди отца. Я буду ждать, сколько потребуется.
Рассерженный бородач повиновался.
Нармер понимал: принято окончательное решение и обратного пути нет. Оставалось главное — открыть свое сердце.
3
Сын предводителя клана вернулся, сжимая в руке тяжелую палку, которой обычно глушили рыбу.
— Ты не передумал, Нармер?
— Нет.
— Входи. Отец согласился поговорить с тобой.
Юноша переступил порог и поклонился.
Просторное жилище Раковины было в ужасном состоянии. На восстановление уйдет немало времени и труда. Хозяин сидел на грубой циновке. Левая рука от плеча до кисти была обмотана тряпкой. Он был плохо выбрит, волосы висели паклей, взгляд устремился в пол. Раковина казался совершенно обессиленным.
