Перед лицом такой несправедливости ему хотелось бежать из страны. Но он не мог вести себя как трус. Кроме того, бегство лишь утвердит всех в его виновности... Оставалось лишь надеяться на чудо.
Самым страшным ударом — прямо в сердце — стало для Собека разрушение дела, которому он отдал многие годы. Личная охрана царя, подозреваемая в сговоре со своим начальником, была рассредоточена по другим подразделениям и заменена профессиональными военными, не знакомыми с тактикой бандитов. К тому же личное соперничество военачальников, каждый из которых стремился привлечь к себе симпатии визиря, а значит, и обеспечить себе и своим подчиненным повышение по службе, дезорганизовывало патрули, обходы и в целом наблюдение за дворцом.
Собек начинал опасаться худшего.
Икер и мастер-мясник понимали друг друга как нельзя лучше. Юный писец хотя и постигал сложности и ритуальный характер работы своего нового покровителя, все же чувствовал, что никогда не будет способен ее исполнять. Но от него требовали лишь ведения строгой отчетности и скрупулезного учета кусков мяса, каждый из которых должен стать жертвой богу.
Один день в неделю мастер уходил с работы, чтобы присутствовать на церемонии в храме Хатхор вместе со жрицами из Жилища акации, которыми руководила сама царица.
Однажды за обедом, когда оба лакомились внушительным куском филея, Икер осмелился задать мастеру давно мучивший его вопрос:
— Случается ли тебе говорить с царицей?
— Когда она живет в Мемфисе, то сама исполняет ритуалы и не склонна к пустым разговорам.
— Почему ты приписан именно к этим жрицам?
— Я доставляю им силу Сета, которую только они умеют направлять и воссоединять в небесной гармонии с силами добра. Разве ты не знаешь, что Хатхор и Сет вместе обитают в едином существе — в теле фараона? Царица — единственная видит это. Только она способна познать целостность этой двойственности. Созерцая царя, она созидает гармонию. И, создавая ее, она примиряет непримиримое.
Икеру захотелось крикнуть, что Сесострис — тиран, Сет, попирающий ногой Хора! Но он лишь до крови прикусил себе язык.
— Задача царицы Египта тяжела, — проглотив несказанные слова, выдавил из себя Икер.
— Особенно сейчас!
— А что сейчас происходит?
— Царица из-за кризиса увеличила число ритуалов, охраняющих фараона. Начальника стражи Собека обвинили в злоупотреблении властью. Это очень тяжелый удар по фараону, который полностью ему доверял. Визирь улучшает службу безопасности, а на это нужно время.
— Но двери дворца все же не раскрыты всем ветрам!
— Ох, почти! Система, с такой тщательностью отлаженная Собеком, с треском развалилась. Вчера вечером, неся со своим помощником блюдо к царю, я понял, что многие виды проверки больше не действуют.
Для Икера стало настоятельной необходимостью занять место помощника мастера. Разве падение Собека-Защитника не открывало перед ним неожиданные возможности? Он должен действовать!
Вкусив любимой соли, Провозвестник тяжелым взглядом посмотрел на ливанца.
— Что хочет мне сообщить мой дорогой друг?
— У меня отличные новости, господин! Собек-Защитник снят со всех своих должностей. Он, без сомнения, попал в западню, подстроенную ему Медесом, но у меня пока нет прямых тому доказательств. И мне представляется, что не следует дальше расследовать это дело.
— Кто сменил Собека?
— Никто. У него были такие обязанности и такие умения и навыки, что его отстранение пробило настоящую брешь в защите египтян. Визирь пытается залатать ее, но без большого успеха. Итак, защита царя значительно ослаблена.
— Почему Хнум-Хотеп ведет себя так странно?
— В его глазах — а он слишком прямолинеен — исполнение закона важнее любых других доводов. Из слухов мне известно, что у него против Собека собраны веские аргументы.
— Это похоже на сведение счетов...
— Возможно. Хнум-Хотеп был правителем провинции, и ему, должно быть, не так уж досадно удалить одного из своих бывших противников. Полагаю, что на этом он не остановится и вскоре возьмется за других близких к фараону людей.
— Возможно ли получить информацию о внутренних комнатах дворца и личных покоях Сесостриса?
— Если бы стражей руководил Собек, я бы вам ответил: нет. Сегодня все по-другому. Стража и слуги не подчинены больше одному начальству.
— Постарайся узнать, в какой именно момент царь окажется более всего уязвимым.
— Вы считаете, что...
Провозвестник вдруг заговорил очень мягким и ласковым голосом.
— Судьба может продвинуть вперед наше дело гораздо раньше, чем мы намечали.
Таверны переполняли мелкие жулики, которые в любой момент были готовы провернуть еще одно какое-нибудь темное дельце. Но... в допустимых пределах... Конечно, отставка Собека многих из них побудила взяться за старое, но увы! Большинство, уже хорошо знакомое со стражей, вовсе не горело желанием возвращаться в тюрьму. Визирь не шутил с охраной людей и имущества. Преступление и насилие карались смертной казнью, а воровство расценивалось как тяжкое преступление. Вор считался человеком, наделенным таким качеством, как жадность. А жадность была проявлением изефет — разрушительной силы, противопоставленной Маат.
Чтобы найти такую редкую птицу, которую хотел получить его покровитель, Жергу следовало воспользоваться периодом смуты, временем, когда Хнум-Хотеп менял силы порядка и назначал новых начальников. Но этому Медесу все было не так...
Таверны? По мнению Медеса, там много болтали, слишком много. Найти там подручных вроде тех, которых они набирали обычно, чтобы потом по-тихому от них избавиться, еще куда ни шло... О них быстро забывали, и никто о них не жалел. Но убийца фараона... У этой личности должен быть масштаб! В питейных заведениях Жергу не найдет потенциального убийцы!
И тогда Жергу методично обследовал небогатые кварталы Мемфиса, в которых, несмотря на бедность жителей, царила истинная радость жизни. Нищеты не было ни в одном семействе, и популярность Сесостриса непрерывно росла. Благодаря ему люди ели досыта, жили в мире и не боялись завтрашнего дня.
Когда фараон — добрый, все хорошо.
Во время бесед Жергу слышал только похвалы монарху. В разочаровании он не осмеливался развивать эту тему дальше.
Оставались лишь портовые рабочие.
В этой среде было два преимущества: физическая сила, необходимая, чтобы убить царя, и то, что здесь работало много иноземцев. Разве не лучше было бы, чтобы убийцей был иностранец?
Жергу навел справки о таких рабочих и особенно подробно просмотрел списки тех, кто занимался перегрузкой зерна. Как главный инспектор амбаров он имел доступ ко всем административным документам.
