Во-вторых, оставалось неясным, какой природы была болезнь его супруги. Эта женщина — эгоистка, агрессивная, упрямая, очень нервная. В ней весь набор самых скверных недостатков, но предложенное лечение уже давно должно было улучшить ее состояние и снять приступы истерии… А вместо этого они все учащались и усугублялись!
Такая терапевтическая неудача раздражала Гуа. Он напряженно искал верный путь.
— Доктор, дорогой, наконец-то! Я уже тысячу раз думала, что умру.
— Ну, успокойтесь! Вы мне кажетесь вполне живой и еще более пополневшей.
Она покраснела, и в ее голосе появились кокетливые интонации маленькой девочки.
— Это все из-за моих страданий. В такой ситуации я не в силах отказаться от пирожных и блюд с жирным соусом. Умоляю вас, простите меня и мои слабости!
— Прошу вас лечь. А теперь дайте мне свою руку. Сейчас я послушаю, как ведут себя каналы вашего тела, ведущие к сердцу.
Женщина окончательно расслабилась, успокоилась и даже улыбнулась. И хотя доктор Гуа терпеть не мог все эти ужимки, он не стал обращать на них внимания. Его интересовало, каким будет результат медицинского обследования.
— Что ж, ничего опасного, — наконец заключил он. — Мы проведем очищение организма, и это значительно улучшит ваше состояние.
— А что вы скажете о моих нервах?
— У меня больше нет желания их лечить.
Она резко выпрямилась.
— Как, доктор… Вы отказываетесь меня лечить? Но вы ведь не хотите этим сказать, что вы меня покидаете?!
— Лекарства должны производить определенный результат. Но у вас этого не происходит. Значит, следует провести заново всю диагностику и понять, почему ваша болезнь не поддается лечению.
— Доктор, я этого не знаю, честное слово, я…
— Уж кто-кто, а вы это знаете наверняка.
— Доктор, мне плохо!
— Что-то вас мучит, не дает покоя. И это что-то так сильно и глубоко в вас засело, что ни одно лечение не поможет. Покопайтесь в своей памяти, спросите свою совесть, и, я уверен, вы нащупаете болевую точку. Вам придется снять тяжесть с души, и только тогда вы выздоровеете.
— Но это нервы, только нервы, доктор!
— Определенно нет.
Она повисла у доктора Гуа на руке.
— Не покидайте меня, доктор, я вас умоляю! Без вас я погибну!
Он резко высвободился.
— Фармацевт Ренсенеб приготовит для вас чрезвычайно сильные пилюли. Они будут способны успокоить самую разгулявшуюся истерию. Но если результат будет снова отрицательным, я только еще более уверюсь в верности своего диагноза. Вы скрываете очень глубоко в своей душе какой-то серьезный проступок. Вас гложет совесть, и ее укоры так сильны, что ведут вас к безумию.
Взяв свою сумку, доктор Гуа торопливо покинул дом Медеса: на окраине его ждала маленькая девочка с воспалением бронхов.
— О чем вы с ним говорили? — спросил Медес у жены.
— О состоянии моего здоровья… Возможно, милый, я долго не проживу…
«Какая приятная новость!» — подумал Медес.
— Доктор Гуа прописал мне интенсивное лечение…
Глаза супруги секретаря Дома царя наполнились страхом.
— Ну-ну, дорогая! Нужно верить доктору, он плохого не посоветует!
Она прижалась к Медесу.
— Какой у меня чудесный муж! Он ни в чем мне не отказывает! А теперь, когда мне так плохо, он ведь меня побалует? О да, правда?
— Ладно, говори, что тебе нужно.
— Прежде всего — духи, притирания и платья. Затем — нужно сменить повара. И рабыню, что причесывает мне волосы! Они меня раздражают и плохо обо мне заботятся. Это из-за них у меня так расстроено здоровье.
Домоправитель Медеса был человеком, абсолютно преданным своему хозяину. И все же ему порой было трудно перенести свою службу — такое унижение и такие оскорбления доставались ему от частого гостя хозяина, главного инспектора амбаров Жергу. Вот и сейчас он явился в дом абсолютно пьяным, с кулаками набросившись на домоправителя и требуя, чтобы его немедленно провели в кабинет.
Домоправитель отправился сообщить Медесу.
— Предупреждаю вас: он не только нетрезв, от него ужасно пахнет! Можно даже сказать: воняет!
— Отмойте его, надушите и переоденьте в новую тунику. Когда он будет в порядке, отведите его в беседку у бассейна. Я приду туда.
Через полчаса Жергу, еще шатаясь, но, уже немного придя в себя, вошел в беседку и упал в кресло. Медес уже его ждал.
— У тебя усталый вид, дружище.
— Это был бесконечный путь, такой долгий! Переходы судна были нескончаемыми… Я весь измотан!
— Однако ты ведь сходил на берег, чтобы выпить. И вообще, похоже, подумывал сбежать. Но голова Сета, что горит у тебя на ладони, вынудила тебя вернуться в Мемфис.
Жергу опустил глаза и что-то невнятно забормотал. Медес смягчился.
— Забудем об этих детских выходках и займемся главным: истинными намерениями Икера.
— Он должен привести в порядок ладью Осириса и сделать новую статую бога. Пройдя посвящение Дома золота, Царский сын Икер станет, возможно, постоянным жрецом, возглавит ритуал отправления Великого таинства и больше никогда не покинет Абидос. Это нечто вроде почетной и окончательной ссылки.
— А что об этом думает Провозвестник?
— Он уверен, что ему в конце концов удастся его план.
— Значит, он устранит Икера и разрушит защиту Абидоса!
— Возможно.
— Ты не слишком-то горишь энтузиазмом, Жергу. Уж не допустил ли ты серьезного промаха?
— О нет, уверяю вас!
— Тогда, значит, Провозвестник поручил тебе какое-то опасное дело, и оно тебя пугает.
— Не лучше ли вовремя остановиться? Еще один шаг, — и мы погибли!
Медес налил в кубок ароматного белого вина и подал своему помощнику.
— На, выпей! Это лучшее лекарство. Оно вернет тебя на землю и придаст уверенности в своих силах.
Жергу жадно выпил.
— Чудесное вино! Ему по меньшей мере лет десять!
— Двенадцать.
— Но одного кубка для такого вина маловато.
— Налью тебе еще после того, как ты передашь мне приказ Провозвестника.
— Уверяю вас, он неслыханный по своей дерзости!
— Я сам хочу судить о нем.
Жергу, зная, что от Медеса ему не увернуться, сдался.
— Провозвестник требует убить Собека.
— Каким образом?
— Он передал мне ларец, который запретил открывать.
В глазах Медеса сверкнули злые черные молнии.
