Объединившись, они образовали око Хора, побеждающего разобщенность и хаос.
[23]
Мизинцем Исида коснулась губ Икера и вдохнула в него энергии масел «праздничный аромат», «ликование», «наказание Сета», «соединение», «поддержка», «лучшее сосновое» и «лучшее ливийское».
Анубис снял покров с вазы, которую подал ему Безволосый. В ней находился эликсир из минералов и металлов — результат алхимических изысканий Золотого дома.
— Даю тебе эту божественную субстанцию, рассчитанную на твое КА. Итак, ты станешь камнем — местом превращений.
При помощи жезла из небесного металла Анубис открыл Икеру каналы сердца, уши и рот. В нем пробудились новые чувства, двенадцать каналов соединились с сердцем и принесли ему дыхание, образовав защитный покров.
Став телом Осириса, укрытым от тления, Икер все же находился еще далеко от воскрешения. Нужно было заставить его засиять, оживить светом, возникшим еще до рождения любого живого существа.
Сняв свою маску шакала, фараон произнес заклинание «Текста пирамид». Оно начинало процесс воскрешения души фараона:
— Ты ушел от нас не в состоянии смерти, ты ушел живым.
[24]
Исида добавила:
— Ты ушел, но ты вернешься. Ты спишь, но ты проснешься. Ты идешь к берегам того мира, но ты жив.
[25]
Безволосый оставил отца и дочь одних.
— Смерть родилась, — произнес Сесострис, — значит, она умрет. То, что сияет над видимым миром, над тем, что мы называем «жизнь» и «смерть», не имеет небытия. Существа, бытующие до создания, ускользают в день смерти.
[26]
Воскресает только тот, кто не рождался. Так и посвящение в таинства Осириса представляется только как новое рождение и переход сквозь смерть. Человеческие существа исчезают, потому что они не умеют привязать себя к началу и не слушают послания их небесной матери, Мут.
[27]
Мут — это смерть, прямота, точность, момент истины, оплодотворяющий канал и создание нового семени.
[28]
— Не глубокое ли, не темное ли жилище у покойных? — обеспокоилась Исида. — В нем нет ни дверей, ни окон. Его не освещает ни один солнечный луч, его не освежает дыхание северного ветра. Там никогда не поднимается солнце!
— Так выглядит земля второй смерти. Но существо знающее туда не попадает, его с ним не связывает ни одна магия. Вспомни о своем собственном посвящении, о том, как ты ложилась в саркофаг. Тогда ты постигла великие тайны: посвященные в таинства Осириса могут вернуться из Долины смерти, но при условии, что за ними нет зла и они приняты богами как чистые сердцем.
Исида вспомнила…
Человеческое существо состоит из тленного тела, из влияющего на судьбу имени, из тени, которая сразу после смерти получает первое воскрешение, из БА
[29]
— души-птицы, способной долететь до самого солнца и принести оттуда сияние тела Осириса, из КА
[30]
— неуничтожимой жизненной энергии, которую нужно завоевать снова после смерти, и из АХ
[31]
— светового тела, пробуждающегося во время посвящения в таинства.
Все эти элементы у Икера были.
Однако смерть разъединила и разбросала их. Если суд Осириса допустит, то эти элементы воссоединялись по ту сторону смерти в новой сущности, способной жить в двух вечностях — в мгновении и во времени, питаемом естественными циклами.
Но Исиде нужно было большего.
— Тот свет образуют три сферы, — пояснил ей царь. — Сфера хаоса и тьмы — там наказываются проклятые. Сфера света, где объединяются Ра и Осирис, отведена для чистых сердцем. Между ними располагается третья сфера, где зло отлавливается сетью. Вы с Нефтидой исполните ритуалы этого промежуточного мира.
Исида и Нефтида наложили на лица друг друга макияж. Одна черта зеленым цветом — это око Хора — на нижнее веко. Одна черта черным цветом — это око Ра — на верхнее веко. Эти краски, хранившиеся всегда в коробочке под названием «То, что открывает взор», были шедевром специалистов храма, ухаживавших за оком бога.
Красная охра — на губы, масло пажитника сенного — на кожу, чтобы была как шелк.
На груди Нефтиды — там, где находится сердце, — Исида начертала знак звезды. На ее пупке — солнце…
Они стали двумя плакальщицами: Исида Большая — словно корма небесной ладьи; Нефтида Маленькая — словно ее руль.
Нефтида принесла Исиде семь платьев семи цветов, воплощавших этапы, которые были ею пройдены в Жилище акации, при посвящении верховной жрицы Хатхор.
Потом обе сестры оделись в одежды из очень тонкого льняного полотна — белого, словно чистота нарождающегося дня, желтого, как крокус, и красного, как пламя.
