— Он слишком потрясен, чтобы молчать! С завтрашнего дня размеры катастрофы будут известны всем. Постоянные жрецы просто убиты. Прекрасный дом Осириса разваливается. Без защиты богов они чувствуют себя обреченными на смерть. Это полный триумф, господин! Когда столица окажется в крови и огне, силы безопасности рассредоточатся и мы возьмем власть.
— Как Сесострис?
— Он уехал из Абидоса.
— Куда?
— Не знаю. Убитая горем Исида тоже уехала.
— И не будет присутствовать на похоронах собственного мужа?
— Труп были вынуждены похоронить тайно.
— Это мало похоже на египетские обычаи! — в раздумье произнес Провозвестник. — Не ослеплен ли ты достигнутой победой?
— В отчаянии враг ведет себя как безумный зверь!
— По крайней мере, пытается нас в этом уверить.
— Почему же вы сомневаетесь?
— Потому что фараон восстановил защитное поле, которое производят четыре молодые акации, снова раскрыл глаза львам-стражникам и восстановил ковчег на колонне, прикрыв его покровом!
— Отвлекающий маневр! Он хочет нас уверить в защите головы Осириса!
— Безволосый что-нибудь говорил на этот счет?
— Нет, но он признал, что гробница Великого бога осквернена и что исчезла запечатанная ваза. Абидос больше не питается божественной энергией.
— И все же энергия четырех маленьких акаций вполне действенна. Если прибавить к этому военное присутствие, то мне никак не подойти к Древу Жизни и не ускорить его гибель. К чему же предосторожности, если фараон отказывается сражаться?
— Для отвода глаз! — предположил Бега. — Боясь, что в Мемфисе начнутся беспорядки, фараон спешно отправился туда.
— Логика этого действительно требует. И все же этот монарх умеет вести сверхъестественную войну. Смерть вырвала у него его духовного сына, буря накрыла Абидос, и он покидает город, чтобы предпринять… Что?.. Согласиться на то, чтобы плыть по течению?.. Нет, это на него не похоже.
— Но ведь защищать Мемфис необходимо, — заметил Бега.
— Спасти Осириса — еще важнее. Фараон такой силы не сдается и не дезертирует. Восстановив магический барьер, каким бы относительно слабым он нам ни казался, сохранив акацию, он выказал свое желание продолжать борьбу с более совершенным оружием в руках.
Красные глаза Провозвестника вспыхнули огнем.
— Сесострис не поехал в Мемфис! — воскликнул он. — Я хочу узнать его истинные намерения. Порасспроси-ка начальников порта и моряков.
— Но я рискую вызвать их подозрение!
— Продолжай выказывать мне верность, мой храбрый друг.
Бега ощутил, как загорелось изображение Сета на его ладони…
— А отъезд Исиды вас не интересует? — мягко спросила Бина.
Провозвестник погладил ее волосы.
— Как может женщина повредить мне?
23
Провинции Египта были земной проекцией вселенной. Сочетая в себе этот и тот миры, соответствующие друг другу и гармоничные, Обе Земли были любимы богами. Они являлись чем-то вроде тела Осириса, которое любое разделение подвергало опасности уничтожения. Фараон, прочно соединяя Север и Юг, осуществлял реальность воскрешения.
Каждая провинция хранила несколько реликвий, в том числе одну часть тела Осириса, тщательно скрываемую и охраняемую. Благодаря указаниям «Книги Тота» Исида узнала, что четырнадцать таких частей имели особое значение, потому что их хватило бы для создания неизменнной в своей форме и состоянии мумии, способной принять на себя смерть Икера.
Но опасные враги вставали у нее на пути.
Во-первых, время. Благодаря скипетру «Магия» Исиде удалось если не победить, то обуздать его. И все же она не могла терять ни минуты.
Во-вторых, местные правители. Хоть и подчиненные формально власти фараона, официальным представителем которого была Исида, они вовсе не обязательно поспешат ей помочь. И даже могут попытаться ввести Исиду в заблуждение.
И, в-третьих, союзники Сета во время ее исканий не оставляли ей полной свободы. Исида, конечно, использует эффект неожиданности, потому что они не знали о цели ее приезда. Но рано или поздно тайна все равно раскроется.
Итак, первый этап — Элефантина.
Мягкое солнце заливает столицу первой провинции Верхнего Египта, стоящую на южной границе государства Обеих Земель — на первом пороге Нила. Канал Сесостриса делал навигацию круглогодичной, а крепость и кирпичная стена обеспечивали безопасность сообщения и торговли, благоприятствующих процветанию Нубии.
Сразу по приезде молодая женщина отправилась во дворец правителя провинции Саренпута.
Ее встретили Добрый Друг и Газель — огромный черный с вытянутым элегантным телом пес и неразлучная с ним его подружка — маленькая, кругленькая и верткая. Несмотря на свой возраст, они оставались прекрасными сторожами. Саренпут не слишком доверял тем из посетителей, которых они облаивали.
Исида вызвала у животных целую бурю эмоций. Добрый Друг встал на задние лапы, положив передние Исиде на плечи. Газель вертелась вокруг ног и пыталась лизать руки.
Вот вышел и хозяин дворца — все такой же массивный, с тяжелой квадратной головой, низким лбом, выступающими скулами. Его плечи были по-прежнему широки и сильны, а взгляд решителен.
— Я польщен визитом верховной жрицы Абидоса, — почтительно произнес он. — Чем я обязан столь высокой чести?
Исида не стала от него скрывать подробности происшедшей трагедии.
Потрясенный Саренпут потерял дар речи. Он подошел к столу, налил себе крепкого пива. Исиде показалось, что прошла вечность… Наконец он заговорил.
— Усилия Сесостриса под угрозой. Страна может не выдержать и развалиться. А если это произойдет — Египту конец! Как же бороться с этим магическим врагом?
— Воссоздавая нового Осириса, — ответила Исида. — Я должна начать с реликвии, которая хранится в Элефантине. Согласен ли ты мне ее отдать?
Исида опасалась реакции правителя, который ревностно относился к своим привилегиям…
— Я вас немедленно сам отведу к святилищу.
Молодая женщина села в ладью правителя, а он взял в руки весла. Ладья поплыла быстро.
При виде священного острова Осириса Исида с новой болью вспомнила о своем печальном вдовстве. Потом она в памяти возник тот случай, когда — для того чтобы вернуть прилив Нила, — она хотела пожертвовать своей жизнью, но Икер ее спас, выплыв с ней на поверхность. Сегодня же она старается спасти усопшего.
Ладья причалила к берегу возле скалы, закрывавшей вход в пещеру, носившую название «Та, что укрывает своего повелителя». За прибывшими наблюдали с ветвей унаби сокол и коршун.
