— Успокойся, они уже давно верят в то, что их сеть работает эффективно.
Несмонту внимательно взглянул на Сехотепа.
— Но вот ты просто таешь на глазах! Ни аппетита, ни привычной веселости… Неужели до такой степени тебе недостает женской ласки?
— Дело не в этом. Меня ждет смертная казнь.
— О боги! Ты несешь неведомо что!
— Дело мое выглядит проигранным заранее, Несмонту. Ты ведь знаешь Собека-Защитника, он будет строг в применении закона. И я не могу его в этом упрекать.
— Но фараон не подпишет тебе приговора!
— И фараон не поставит себя выше Маат! Он является ее представителем на земле, а визирь — его разящей рукой. Если меня признают виновным, я непременно буду казнен.
— Ну, до этого далеко!
— И все же час приближается, я это чувствую. Меня пугает не смерть. Меня гнетет, что я буду так оболган, унижен, растоптан. Мое имя будет очернено и вычеркнуто из истории… Я этого не перенесу. Может быть, лучше уйти из жизни, не дожидаясь того момента, когда меня поволокут по грязи?
Никогда еще Несмонту не видел блистательного Сехотепа в отчаянии.
Старый генерал подошел к нему и нежно обнял за плечи.
— Давай помнить только о главном: ты невиновен. Согласен, доказать это трудно. Но разве мы с тобой не встречались с трудностями, преодолеть которые нам казалось почти так же невозможно? Это — борьба, и у нас просто менее сильная, чем у врага, позиция. Значит, нужно повернуть силы противника против него же самого. Я еще не знаю как, но нам нужно вместе найти способ! Я абсолютно уверен, что трибунал визиря требует правды, только правды и ничего кроме правды. Эта правда у нас есть. Если у нас появится решающее оружие, мы победим!
Слабая улыбка озарила беспокойное лицо Сехотепа. Несмонту вернул бы веру в себя даже полку, оказавшемуся в окружении и теснимому со всех сторон.
— Ты меня почти убедил.
— Как это почти? Ненавижу, когда меня оскорбляют! А ну-ка принеси извинения и раздели со мной эту амфору с красным вином, которое вполне заслуживает того, чтобы на него обратили особое внимание!
Отличное вино вернуло Сехотепу цвет лица.
— Без тебя, Несмонту…
— Ну-ну! Уж не такой ты человек, чтобы предаваться отчаянию!
Офицер стражи, который исполнял приказ по охране роскошного жилища, объявил, что к хозяину пришел управляющий хозяйством Обеих Земель.
Вошедший в комнату Сенанкх был не похож на самого себя. Куда делось его обычное добродушие и веселость! Он посмотрел на обоих братьев по Золотому кругу Абидоса мрачно, словно не узнал их.
— Сехотеп, Несмонту… — прошептал он.
— Ну да, это мы, — заверил генерал. — Что случилось?
— Я пришел к вам по поручению и от имени визиря Собека.
Сехотеп вышел вперед. Сейчас… Сейчас прозвучат мучившие его слова…
— Новые доказательства против меня?
— Нет. Речь идет об Икере и Абидосе. Случилось несчастье, огромное, неизмеримое несчастье…
— Ну, объяснись же! — вспылил Несмонту.
— Икер убит. Абидос осквернен. Провозвестник торжествует…
До самого утра они втроем бродили по тихим улицам спящего Мемфиса.
Целая армия вооруженных до зубов заговорщиков могла заступить дорогу Секари, и он даже и не заметил бы. Убитый горем, он шел наугад. Взгляд его потерянно блуждал, ничего не видя вокруг. Кровавый шел слева, Северный Ветер — справа…
Они не отставали ни на полшага, словно приклеились.
И тот, и другой чувствовали, что случилось что-то страшное.
И каждый из них просил, чтобы ему объяснили, в чем дело. Секари оттягивал неминуемое объяснение, вспоминая события, пережитые вместе с Икером. Даже самые страшные моменты казались ему теперь полными неизъяснимой радости.
Он сохранит в своем сердце каждое мгновение их удивительного братства, мельчайшие душевные порывы на трудном пути Маат, которой они оба посвятили свои жизни.
Свершившееся было таким несправедливым и жестоким…
Наконец, у Секари подкосились ноги, и он сел на землю.
Осел и пес стали рядом. Вплотную.
— Я должен сказать вам правду… Эту правду сказать трудно… Вы понимаете?
Им хватило того тона, каким Секари произнес свои слова.
Вместе — и Северный Ветер, и Кровавый — завыли. Душераздирающе, тоскливо — как можно рыдать только по самому близкому дорогому существу… Они выли так громко, что жители близлежащих домов стали просыпаться.
Выйдя на порог, заспанные горожане могли видеть странную картину: старик обнимает за шею осла и собаку и рыдает горючими слезами.
— Эй вы! — вдруг раздал над самым их ухом злой голос. — Вы скоро прекратите свой концерт? Мне завтра рано на работу, и я хочу еще немного поспать!
Секари встал, сжал кулаки и угрожающе произнес:
— Замолчи, негодяй, и своим молчанием воздай должное памяти героя, который отдал свою жизнь за то, чтобы ты мог спокойно спать!
25
Приход военного корабля в порт столицы провинции Гнездо, третьей по величине провинции Верхнего Египта, был чрезвычайным событием для жителей. Эту территорию защищали Уаджет — богиня-змея и Нехбет — богиня-коршун. Над всей провинцией возвышался очень древний священный город Нехен, который был гарантом титула фараона.
Саренпут прекрасно знал правителя этой провинции, поэтому они расцеловались при встрече, как близкие друзья.
— Ожидается военный конфликт? — спросил правитель провинции Гнездо у Саренпута, кивая в сторону военного корабля и большого отряда лучников.
— Нет. Верховная жрица Абидоса нуждается в твоей помощи.
Правитель провинции, пораженный красотой и благородным видом своей высокой гостьи, низко поклонился.
— Моя помощь вам всегда обеспечена.
Исида чувствовала что-то неладное. Какие-то темные силы бродили поблизости.
— Скажите, правитель, — спросила она, — в последнее время не было ли каких-нибудь неприятностей?
— Действительно, происходят странные вещи, — ответил правитель провинции Гнездо. — Цвет Красной горы стал более интенсивным. Многие считают это опасным. Жрецы беспокоятся и даже каждое утро и каждый вечер читают заклинания, умиротворяющие души Нехен. Если мы потеряем их защиту, эти земли перестанут быть плодоносными.
— Я приехала взять у вас реликвии Осириса — его затылок и челюсти.
Лицо правителя провинции стало откровенно враждебным.
— По старинной традиции это сокровище принадлежит нам, и никто у нас его не заберет!
