Великий жрец Карнака вышел Исиде навстречу. Рядом с ним шел Саренпут. Лучники остались снаружи святилища.
— О великолепии этого царствования еще долго будут вспоминать, — произнес уже умудренный годами жрец. — Благодаря своим творениям фараон никогда не умирает. Его самое лучезарное творение — это вечность, гарантом которой он является. Пусть благословят боги ваш приход, верховная жрица Абидоса.
— Вы можете отвести меня к святилищу Осириса?
— Для вас дорога всегда открыта.
Как и в Абидосе, святилище Великого бога было окружено деревьями. Царила полная, почти осязаемая тишина.
Внутри часовни, за закрытой двустворчатой дверью, находился наос.
Исида произнесла заклинания для пробуждения в мире и вынула ключ в виде пальца Сета. Секунду-другую она полюбовалась великолепной золотой статуэткой Амона-Ра. Статуэтка была высотой с локоть.
Но на этом маленьком памятнике не было того символа, которого жаждала душа Исиды.
Стараясь не выдавать своего разочарования и беспокойства, верховная жрица закрыла двери наоса и, пятясь, вышла, заметая свои следы метелкой Тота.
В тени колоннады ее дожидался великий жрец.
— Вас обокрали? — просила Исида.
— Кто осмелился бы нарушить мир этого святилища? Самый худший из преступников не подумал бы о таком святотатстве!
— Хорошо ли вы знаете всех временных и постоянных жрецов и можете ли за них поручиться?
— Да… Ну, почти. Мои помощники охотно нанимают людей, достойных доверия и знающих. Ни один упрек не может быть отнесен в адрес жреческого персонала Карнака.
— А за эти последние месяцы не было какого-нибудь инцидента?
— Ни одного!
— Даже ни малейшего беспорядка в округе?
— Ни малейшего! Ну если чуть-чуть…
— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали подробнее.
— Мой рассказ вряд ли будет вам полезен.
— И все же прошу вас.
Великий жрец не знал, стоит ли докладывать о столь незначительных, по его мнению, событиях, но все же начал рассказ.
— Стража пустыни рассказывала о странном происшествии на холме Тота… Поскольку это место очень уединенное, туда заглядывают нечасто. Злоумышленники решили разграбить святилище, но их спугнули и они бежали ни с чем.
Взяв у великого жреца подробный план местности, Исида пересекла Нил и высадилась на западный берег. Под охраной Саренпута и его солдат она прошла через засушливую зону в направлении долины, прорезанной водоводными каналами.
Внезапно солнце стало палить так жарко, что экспедиция замедлила свой ход.
— Будьте бдительны, — повторял солдатам правитель провинции, опасаясь западни.
Но его лучники были настоящими профессионалами и постоянно держали под прицелом все опасные места, где могли бы притаиться стрелки.
Но вот шедший позади солдат увидел какой-то металлический отблеск и поднял тревогу.
— На землю! — крикнул он.
Небольшой отряд упал в песок и занял позицию обороны.
Осталась стоять только Исида. Ее взгляд был прикован к тому самому месту, которое встревожило лучника.
— Ложитесь, — умоляюще шептал Саренпут. — Вы становитесь идеальной мишенью!
— Нам нечего бояться, — ответила Исида.
Поскольку ни одна стрела над ними не пролетела, все поднялись, хотя беспокойство пока не утихло.
— Давайте пойдем по этой дороге, — сказала Исида, указывая в сторону, в которую она пристально смотрела.
— Но эта тропинка так узка и обрывиста, что нам придется карабкаться одному за другим и очень медленно, — ответил Саренпут.
— Я пойду первой.
— Позвольте уж этот риск принять на себя кому-нибудь из моих солдат!
— Но долина Тота встречает нас благожелательно.
Правитель провинции не стал настаивать. Ему уже была известна решимость этой молодой женщины. И он понимал, что ее не остановят предостережения.
Путь действительно оказался нелегким и долгим. Из-под ног катились, срываясь, камни, склон становился все круче. Они поднялись на такую высоту, что захватывало дух. Но, к счастью, никто не страдал головокружениями.
На вершине склона находилось выжженное солнцем плато. В центре его стояло скромное святилище, стены которого были покрыты копотью от пожара.
Солдаты столпились вокруг, позабыв о своей жажде. Исида вошла внутрь святилища с закопченными стенами. Внутри осталось только одно изображение бога Тота, но и оно было наполовину повреждено огнем.
Остался, правда, нетронутым клюв божества, касавшийся иероглифа «корзина», означавшего также «мастерство».
Исида припомнила, чему научилась в книгах Абидоса: могущество богов — это Тот, дающий сердцу широту и гармонию.
Несмотря на масштабы бушевавшего в святилище пожара, лицо бога-ибиса оставалось светлым.
Исида коснулась его птичьего клюва. Корзинка сдвинулась в глубину, и перед Исидой открылась ниша.
В ней находился маленький золотой скипетр, похожий на тот, который использовался во время отправления таинств Осириса и служил для открытия смысла символов сверхъестественной силы…
Злоумышленники напрасно сожгли святилище Тота.
Саренпут обрадовался, увидев верховную жрицу живой и здоровой. Он показал ей короткий меч, найденный солдатами неподалеку от здания святилища.
— Вот и причина странного металлического отблеска, из-за которого мы здесь оказались, — сказал начальник отряда лучников. — На вид это оружие сирийское. Я потребую, чтобы армия прочесала этот район.
— Я должна, — сказала Исида, — воздать хвалу КА фараона и спросить его, принесет ли нам эта провинция еще один дар.
Вдоль дороги процессий, ведущей к храму Дейр эль-Бахри
[41]
, стояли статуи Сесостриса.
Воздавая почести отцу, дочь входила с ним в духовный контакт. Какие бы расстояния их ни разделяли, мысленно они были вместе. Она спросила его и получила недвусмысленный ответ. Да, она должна продолжить свои поиски, сражаться со своим собственным отчаянием и не отступать ни перед какими препятствиями. Да, Икер еще был жив, его душа находилась между небом и землей, не принадлежа пока ни смерти, ни потустороннему миру.
Исида подумала о прекрасном Празднике долины, который отмечается в этих местах. Во время этого праздника усопшие и живые вместе пировали в часовнях у могил. На несколько дней статуя Амона покидала Карнак и на царском корабле отправлялась на западный берег Нила, в Землю жизни. Там вырабатывалась новая энергия для Храма миллионов лет. Ночью некрополи были освещены, там справедливым голосом приносили множество жертвенных приношений, в том числе божественную возрождающую воду и букеты, символизировавшие жизнь. Песни уносились к звездам, и граница между миром живых и усопших исчезала, а каждая могила становилась «жилищем великой радости».
