В принципе оба варианта Краснову подходят: главное, он заставил бандитов зашевелиться, изменить первоначальные планы и начать делать непродуманные, заранее не подготовленные действия. Именно поэтому он и решил рискнуть, рассказав Карасю правду. Если и удастся сбежать, то только сейчас – когда их передадут вражеской разведке, сделать подобное окажется не в пример сложнее. Да и в том случае, если бандит решит оставить их при себе, тоже. Но кое о чем он все-таки не знает – в рассказе Василий, разумеется, умолчал о том, что вместе с телом Захарова ему передались и боевые навыки бывшего десантника. Так что главное сейчас – освободиться от наручников, дальше пойдет проще… по крайней мере хотелось бы в это верить. Но нападать стоит не раньше, чем их вместе с девушкой куда-то поведут. Или, как минимум, тогда, когда Соня окажется рядом с ним…
Вот только есть во всем этом одно небольшое, но крайне неприятное «но»: девушка, по большому счету, ни самому Карасю, ни его заказчикам вовсе не нужна. Он ведь сам и сказал, что захватить планировали только его, Краснова. И это наводит на определенные мысли. Не слишком оптимистичные, скажем так, мысли. Хреново… вернее, категорически недопустимо. Ладно, разберемся.
Внезапно распахнувшаяся дверь едва не сорвалась с косяка: вернулся Виктор Семенович.
– Так, Вилок, тащи нашего гостя к тачке. Планы изменились, валим отсюда в темпе вальса. И приглядывай, он у нас опасный, может взбрыкнуть.
– Виктор Семенович, – танкист на всякий случай напрягся. – Без Сони никуда не пойду. – И пояснил, делано-расслабленно раскинувшись на диване: – Вы ж в курсе, из какого я времени, сам ведь и рассказал? Там у нас все строго было, не то, что у вас. Так что не приведете девушку – хрена лысого я с вами пойду. А я ведь вам живым нужен, верно?
Несколько секунд Карась молчал, переваривая сказанное, затем хмыкнул:
– Ну, в принципе, да, понимаю. Вообще-то у меня у самого дед на той войне погиб, точнее, без вести пропал. В сорок втором.
«А вот теперь внимание, – мысленно скомандовал сам себе Краснов. – На жалость давит, гад. Может, и вправду, а возможно, и на понт берет. Знаю я этих блатных, мать родную продадут, лишь бы на кичман не залететь. Хотя насчет деда, может, и не врет. По возрасту как раз подходит. У бандюков ведь тоже предки имелись, и вовсе не обязательно из той же среды».
– Короче, так, приведите девушку. И руки б спереди сковать, совсем занемели. Я ж не эсэсовец пленный, а свой. Тогда и свалим отсюда, – откуда в лексиконе взялось это самое «свалим», танкист и понятия не имел. Видать, снова память Захарова помогла. Но вышло, похоже, в тему.
– А не круто берешь, сопляк? – с протяжной «блатной» интонацией осведомился тот.
– Нормально беру. Я тебя от смерти спас. Так что должок за тобой – вытащить нас отсюда. Иначе все рядком ляжем.
– Ладно, уломал. Вилок, держи ключики, перекуй разговорчивого. Только «трещотку» мне отдай, я присмотрю.
«Облом, – мелькнуло в голове Краснова. – Опытный дядька. Ладно, погодим пока. Автомат – аргумент серьезный, грудью на ствол не попрешь, дураков нет».
В очередной раз равнодушно пожав плечами, охранник передал Карасю автомат и рывком поднял танкиста на ноги. Силен, зараза! Справиться с таким бугаем, когда срок придет, будет явно непросто… Повозившись за спиной, расковал левую кисть и, сжав стальными пальцами запястье, перевел ее вперед. Не отпуская, мрачно кивнул головой, и танкист послушно протянул ему другую руку.
И в этот момент в кармане Карася зазвонил сотовый, проигрывая какую-то незнакомую мамлею, но определенно «блатную» песню.
Наверное, принадлежи местный пахан – как и его молчаливый мордоворот с непонятным погонялом «Вилок» – не к откровенному криминалу, а к спецслужбам, все пошло бы совершенно иначе. Но ощутимо дернувшийся Виктор Семенович – похоже,
ждал звонка, оттого так и отреагировал – автоматически выпустил оружие, позволив тому повиснуть на ремне стволом вниз, и начал вытаскивать из кармана тесных джинсов телефон. Бугай же на звонок и вовсе никак не прореагировал, продолжая подтягивать левую руку пленника к правой, пока еще свободной. И вот тут произошло нечто подобное тому, что совсем недавно случилось в парке: тело Краснова – или все-таки Захарова? – вдруг начало жить своей собственной жизнью. Вовсе не собирающийся нападать танкист – ведь он так и не узнал, где находится Соня! – резко присел, увлекая сжимавшего его запястье парня на себя. Правая рука перехватила болтавшиеся на короткой цепочке наручники, на короткий миг превращая разомкнутый браслет в оружие. Не ожидавший ничего подобного Вилок еще рушился на пол, когда заостренное стальное полукружье врезалось в горло, распарывая его чуть ли не до уха. Бандит захрипел, разбрызгивая в стороны тяжелые багровые капли; удерживающая запястье рука разжалась, и Василий рванулся к Карасю, оторопело застывшему с телефоном в руке. Вторая рука пыталась нащупать висевший на плече «укорот», но времени уже не хватало, катастрофически не хватало…
Рука метнулась вперед, хлестнув по ошарашенным, полным безумия глазам половинкой расстегнутых наручников, а вторая нанесла короткий удар куда-то в область солнечного сплетения. Хрюкнув, бандит попытался сложиться, но не преуспел: проворот на пятке, подсечка – и Карась шумно рухнул на спину, широко разевая рот и пытаясь вздохнуть. Лязгнул об пол упавший автомат. Как и в прошлый раз, Василий словно наблюдал за происходящим со стороны, прекрасно при том понимая, что это именно он сейчас заносит ногу для решающего удара. Удар и короткий хруст сломанных шейных позвонков. Голова противника застыла в неестественном положении, взгляд удивленно распахнутых глаз уже тухнет, мутнеет. Готов…
Так, подхватить автомат, содрав с плеча поверженного врага ремень, проверить – рывок затворной рамы, тускло-желтый отблеск выброшенного и улетевшего куда-то в угол патрона… значит, стоял на боевом взводе. Автомат знаком: не ему, разумеется, а тому, чье тело он занимает. Обычная «Ксюха», компактный вариант «Калашникова», АКС-74У.
Вот и все, собственно. И, главное, тихо сработано, вряд ли кто-то услышал из-за добротных дверей шум недолгой схватки. Зато теперь он свободен и вооружен. Сколько у него времени? Вряд ли много, скорее всего покойный Карась уже успел объявить по своему «гарнизону» тревогу. Нужно найти Соню и уходить. Без девушки все станет бессмысленным, вообще все…
Из-за двери донесся короткий женский вскрик. Сонька! Когда его сюда вели, танкист успел заметить ведущую на второй этаж добротную дубовую лестницу – звук доносился как раз оттуда. Выскочить наперерез и открыть огонь? Нет, глупо и опасно для девчонки, ведь он понятия не имеет, сколько тут еще бандитов. Тех, что стреляли в чекистов и потом ехали с ними в машине, было трое, плюс шофер. Итого, четверо. А сколько их в доме, кто знает? Двоих он уже отправил в мир иной, но сколько еще осталось? Потому нужно как-то иначе, как-то…
В дверь настойчиво постучали:
– Семеныч, девку в твою машину садить или в микроавтобус? Ты сам-то где поедешь? Мы все прибрали, хата чистая. Как свалим, так и полыхнет, одни головешки останутся.
