И оказался прав.
«Она тоже очень опасное существо, — сказал Ленивец о змеином стебле, как он его назвал ранее, — но защита от другого артефакта, который есть у тебя», — добавил он через пару мгновений.
Рассматривая разложенные на земле предметы, я не видел ничего опасного в них.
«Так что это?» — спросил я, решив не тратить попытки на разгадку этой тайны.
«Этот артефакт называется Слеза утренней звезды, так как в основном они попадали на нашу планету из атмосферы строго на восходе светила, во время специфического звёздного дождя. Очень редкое явление и очень редкий артефакт, и сейчас он находится у тебя».
«Этот камень?» Я сразу догадался, о чём говорит Ленивец, показывая ему прозрачный самоцвет с темнотой внутри, единственный, за что зацепился мой взгляд.
«Да».
«И чем же он опасен?» — уточнил я, ведь никакого чувства опасности или тревоги у меня по отношению к этому камешку не возникало.
«Ничем, кроме того, что по всем законам магии мы должны быть давно уже мертвы. Этот артефакт является очень сильным накопителем магической энергии. До момента своей активации и привязки он обладает опасным свойством бесконтрольно поглощать все типы энергии, которая находится вокруг него. До тех пор пока не произойдёт его внутреннего перенасыщения, которое вызывает сильнейший взрыв, сопровождающийся при этом локальным выбросом огромного количества сырой магической энергии. Всё это приводит к различным магическим катаклизмам, таким как магические бури или зоны с нестабильным магическим полем».
«И что? Наш вроде не поглощает ничего, не вижу никакого похожего на этот процесс явления вокруг артефакта», — решил разобраться в проблеме более досконально я.
«В том-то и дело, — согласился Ленивец, — а это возможно только в одном случае». И он многозначительно замолчал, давая мне прочувствовать момент истины.
«Он заполнен», — понял я.
«Да, артефакт находится в режиме своего максимального насыщения. Но не это главное. Судя по всему, у нас осталось очень мало времени. Не знаю, по какой причине так долго не было выброса энергии, хоть своего насыщения он уже достиг довольно давно. Но сейчас, если всмотреться в структуру поля кристалла, правда, я не знаю, можешь ли ты её видеть, стало заметно разрастание внутреннего ядра энергий. И как только оно столкнётся с границей энергетической структуры камня и разорвет её, то произойдёт взрыв. На это потребуется не слишком много времени. За то время, что я строил защитный круг и сейчас говорил с тобой, разрастание площади ядра составило уже более двух третей всего объёма кристалла». Ленивец замолчал.
А ведь и правда, я как-то не обратил на это внимания, но темнота внутри кристалла разрасталась и заняла уже значительную его внутреннюю часть.
Поэтому я спросил то главное, что сейчас интересовало меня больше всего.
«Сколько у нас осталось времени и что делать? Ведь, судя по всему, какой-то выход есть, коли ты знаешь об этом артефакте. Значит, кто-то их уже находил, и сам артефакт, и выход?»
«К сожалению, точно я ничего не знаю. Нас уже не должно существовать, но мы есть. Это противоречит всем законам, которые я знал до этого, — сказал Ленивец. — Времени у нас осталось очень мало. Во всех источниках, что попадались мне, говорилось о минутах, которые требовались на разрастание ядра энергии, максимум упоминался период в десять минут. Это всё, что я знаю».
«Но прошло уже несколько больше этого времени с момента, как я нашёл камень», — возразил ему я.
«Да, я это прекрасно понимаю, и именно это меня и смущает. Единственное объяснение, которое у меня есть, — кристалл, найденный тобой, намного больше всех тех, что описывались ранее, и, видимо, от его размера также должна быть какая-либо зависимость, которую мы сейчас и наблюдаем. Правда, об этом ранее нигде не упоминалось. Но это даёт небольшую надежду, что время у нас всё-таки ещё есть, хоть и остаться должно его немного, не больше семидесяти минут».
«Хорошо. Понял. Теперь о том, что делать? Есть какая-то надежда? Или мне сесть и начать молиться?» — не ощущая никакого волнения, предельно спокойно и даже несколько отстранённо спросил я.
«Помолиться не помешает, — сказал Ленивец. — В тех книгах, что я читал, мне попадалось несколько разрозненных отрывков о том, как можно приручить данный артефакт. Но сведения настолько скудные и отрывочные, что я не уверен в их достоверности и точности. Меня никогда особо не интересовал этот вопрос, да и уровень доступа к закрытым ресурсам библиотеки у меня ограничен, но основную суть я примерно уловил. Необходимо провести ритуал именной привязки артефакта, и, по сути, всё. Однако я не знаю, сможешь ли ты им воспользоваться. Например, я не могу», — как-то даже огорчённо сказал Ленивец.
«Почему?» — удивился я.
«У нас своеобразное строение ментального поля. Мой народ — хорошие маги разума, но посредственные маги в любом другом направлении развития. Энергопроводящие каналы в нашем поле не способны пропускать через себя достаточно большие объёмы любых типов энергии, отличные от чистой ментальной и частично природной. Тогда как многие маги других рас способны на это. Это и является основной причиной того, что именная привязка достаточно мощных артефактов для нас противопоказана», — ответил Ленивец.
«Понятно. Но у меня-то с этим, видимо, проблем быть не должно?»
«Нет. Но у тебя есть другое препятствие, которое преодолеть можно только годами упорных занятий. Твоё поле не готово для работы с такими объёмами энергии. Ты очень слабый маг с несколькими специфическими способностями, и твоё поле не выдержит такого напора энергии», — постарался объяснить мне суть проблемы зверёк.
Но я не видел в этом никаких ограничений, поэтому сказал:
«Но выбора-то у меня, как я понимаю, нет. Так и так результат будет один. Но, попытавшись привязать артефакт, я даю себе хоть какой-то шанс. Что нужно делать, что за выход?» — невольное указание на очевидные факты сорвалось у меня.
Ленивец пару секунд рассматривал меня, казалось стараясь увидеть что-то в самой глубине моего существа.
«У тебя нет ни одного шанса», — наконец сделал вывод он, рассмотрев, вернее, наоборот, не увидев этого чего-то во мне.
Но меня такой ответ не устраивал. Понимание того, что я оказался в нешуточной опасности, несколько противоречило моим ощущениям. Хотя непосредственной угрозы я почему-то так и не ощущал. Я был спокоен и умиротворён, и казалось, даже немедленный конец света и неминуемая смерть не смогут как-то поколебать мою собственную уверенность в своих силах и возможностях.
«У меня получится, — решил я. А потом подумал: — Почему, интересно, я так в этом уверен?»
Но именно эта вера в свои силы заставила меня повторно задать вопрос:
«Что необходимо сделать?» Не знаю, что во мне изменилось, но голос, которым был задан этот вопрос, заставил Ленивца выпрямиться и уже новым взглядом посмотреть на меня.
