Хорхес с горя что-то заказал ему и оглянулся. Пилар шла по дорожке в сторону моря. Дойдя до берега, она сняла свои туфельки, закинула их с сумочкой на плечо и побрела по воде на юг, в сторону Маракайбо.
Логинов с Теофило и Эрнандесом неспешно поднялись со скамейки и направились по песку параллельным курсом. Пилар шла медленно, периодически останавливаясь, чтобы смахнуть с ноги прилипшую ракушку. Таким образом она приблизилась к южной оконечности пляжа. Народа становилось все меньше, а разворачиваться Пилар явно не собиралась.
– Так, – замедлил шаг Виктор. – Давайте разбегаться, сеньоры, а то она наш табун срисует…
94
Колумбия,
полуостров Гуахира, Каррисаль
Сжав в правой руке топор для рубки мяса, Мейер метнул левую к двери спальни дома колумбийской резидентуры ЦРУ в Каррисале. Джек понимал, что шансов выстоять против накачанного красавца Пабло у него маловато, но он не мог допустить, чтобы тот убил Анхель и тем самым поставил крест на задуманной Джеком операции по устранению Чавеса.
В этот момент Джек вдруг услышал:
– Не убивай меня, пожалуйста! Делай, что хочешь, только не убивай, умоляю…
Голос принадлежал Анхель. Однако это был не ее голос. Голос был пронизан мольбой и покорностью. Анхель говорить таким голосом просто не могла. Это поразило Джека как гром среди ясного неба. И он так и замер, уже положив левую руку на дверь спальни.
– Ладно! Если будешь себя хорошо вести! – тряхнул Анхель за волосы Пабло.
– Я буду! – почти всхлипнула та. – Буду!..
– Обещаешь?
– Да!
– Ладно, сучка! Сейчас посмотрим, что у тебя под юбкой!
С этими словами Пабло отнял нож от шеи Анхель и отпустил ее волосы. Подавшись назад, он небрежно задрал пышную юбку и оттянул указательным пальцем тонкую полоску, уходящую вниз от резинки трусиков.
– А-а!.. – простонала Анхель.
В этом голосе было столько вожделения, что Джек вдруг разом все понял.
– Заткнись, сучка! – грубо произнес Пабло.
Метнув руку с ножом к тонкой полоске ткани, он перерезал ее. Короткая часть полоски метнулась к пояснице Анхель, длинная скользнула вниз. Анхель сладострастно изогнулась.
– Черт!.. – едва слышно выдохнул Джек, подавшись назад.
Развернувшись, он на цыпочках двинулся к кухне-студии. Вслед ему несся грубый голос Пабло и повизгивания Анхель. Мейера эти голоса не заводили. Он в ужасе представлял, что было бы, если бы он успел рвануть на себя дверь и влетел в спальню с кухонным топором в самый разгар сексуальной ролевой игры.
– Кошмар! – невольно покачал головой Джек, оглядываясь через плечо.
Это относилось не к Анхель, это относилось к собственной глупости Мейера. С Анхель все было в порядке. То, чем она занималась сейчас с Пабло, носило всего-навсего компенсаторный характер. Анхель родилась женщиной, а в генотипе женщины заложена покорность самцу. В реальной же жизни Анхель этих самых самцов заставляла ползать перед собой. В результате чего возникал конфликт, который мог привести к разрушительным для психики явлениям.
То, что происходило сейчас в спальне, было самым простым выходом из положения. Джек Мейер это сам проходил. Хотя и не получал такого большого удовольствия от процесса. Но он все-таки был самцом…
95
Венесуэла, пляж Плайас-Куягуа
Пилар, не ускоряя шаг и не оглядываясь, приблизилась к мангровой роще, примыкавшей к пляжу с юга. Виктор и Теофило к этому времени уже отдалились от Гильермо. Тот присел на песке с бутылкой в руке. Теофило с Виктором вдвоем отошли в глубь пляжа. Пилар отсюда они толком не видели, однако сотрудники «наружки», у которых были приборы ночного видения, доложили, что она обувается на берегу.
Это означало, что Пилар собирается нырнуть в мангровые заросли.
– Они спрашивают, что делать наблюдателям? – посмотрел на Виктора Теофило.
– Пусть кто-то один продолжает идти за ней! – быстро сказал Логинов. – Остальные пусть рассредоточатся вокруг рощи! Передал?..
– Да!
– Тогда пошли!
Виктор свернул и параллельно берегу направился к роще. Теофило шел рядом. Мангровые деревья и кусты росли не слишком густо, однако они имели воздушные корни, опутывавшие каждый ствол сетчатым коконом. Выглядело все очень похоже на лес из черно-белой сказки про Бабу-ягу.
Приблизившись к крайним кустам, Логинов повернул голову и попытался рассмотреть на берегу Пилар, но не смог. Переведя взгляд на рощу, он не заметил ничего подозрительного и негромко сказал:
– Спроси, где она!
Теофило связался с «наружкой».
– Как раз заходит в рощу! – быстро перевел он ответ.
– Тогда пошли! – решительно сказал Виктор.
Он хотел быстро углубиться в рощу, однако почти сразу же споткнулся и едва не упал. Воздушные корни, разглядеть которые в темноте было невозможно, покрывали землю проволокой-путанкой. Передвигаться по роще было можно, только высоко задирая ноги. Теофило, знавший это, опередил Виктора, и они начали по дуге приближаться к берегу…
96
Колумбия, полуостров Гуахира, Каррисаль
– Да! Да! Только не убивай! – доносилось из спальни.
Джек, осторожно выбросивший окурки из пепельницы, так же осторожно проскользнул к лестнице и начал бесшумно взбираться наверх. Анхель, которой предстояло стать главной фигурой в игре Мейера, получала психологическую разрядку, что должно было привести ее в нужную форму.
Это было очень хорошо. Просто великолепно. Джек ведь был, условно говоря, всего лишь композитором, который нацарапывал на нотной бумаге два-три десятка нот. Для того, чтобы эти ноты превратились в песню и зазвучали, нужен был талантливый исполнитель, владеющий даром аранжировки и импровизации. Но и этого было мало. Этот исполнитель должен был находиться в форме. И как раз приведением Анхель в оптимальную форму и занимался в доме колумбийской резидентуры ЦРУ в Каррисале красавчик Пабло. Правда, эта бесценная услуга могла обернуться для Пабло смертью от несчастного случая, но это были всего лишь издержки работы спецслужб, а к ним Мейер давно относился философски.
Поднявшись на второй этаж, он нырнул в спальню, осторожно прикрыл за собой дверь, взял бутылку с виски и вышел на балкон. Над аккуратным двориком переливалось в лунном свете Карибское море. Слышался шорох прибоя, звук и цикад и далекое уханье какой-то птицы.
Джек вдохнул полной грудью свежайшего морского воздуха, плеснул в стакан виски и растянулся в плетеном кресле. Несмотря на все, что с ним случилось, Мейер испытывал эмоциональный подъем. И был полон решимости написать прямо сейчас два десятка нот, которые должны были стать основой партитуры операции «Сальто анхель»…
