«Отвечай, старый пес», — мысленно произнес Джек Обри, обращаясь к адмиралу Харту.
Продолжая бродить, он подошел к западной части церкви, откуда доносились звуки органа, исполнявшего фугу с изящными вариациями. Обогнув ограду, он приблизился ко входу. Едва Джек вошел и сел на скамью, как орган, захрипев, смолк; какой-то толстый мальчишка вылез из дыры под чердачным помещением и, насвистывая, протопал к дверям. Для Джека Обри это было огромным разочарованием, он будто рухнул с неба на землю. Словно несущийся на всех парусах корабль разом потерял все мачты.
— Какая досада, сэр, — произнес он, обращаясь к органисту, который спустился в тускло освещенное пространство храма. — Я так надеялся, что вы завершите исполнение.
— Увы, для труб нет воздуха, — отвечал органист, пожилой священник. — Этот юный невежда отработал положенное время, и никакая сила на земле не могла его удержать. Но я рад, что вам понравился орган. Он создан отцом Смитом. Вы музыкант, сэр?
— Всего лишь дилетант, сэр. Но я готов качать для вас мехи, если вы захотите продолжать. Было бы стыдно оставить Генделя без воздуха в подвешенном состоянии.
— Неужели готовы? Вы очень любезны, сэр. Позвольте, я покажу вам ручку. Уверен, вы разбираетесь в таких делах. А я должен поспешить наверх, поскольку вскоре здесь состоится бракосочетание.
Джек Обри качал мехи, а музыка звучала и звучала; мелодические переходы, сливаясь в мощную гармонию, причудливо взмывали вверх и завершились величественным финалом. Голосу органа благоговейно внимала юная пара: жених и невеста тихонько вошли в храм — с ними не было никого, кроме двух почтенных дам, — и теперь очень смущались. Они же не платили за музыку, рассчитывая на самую простую церемонию. У них были совсем юные, почти детские невинные лица, несмотря на то что невеста была на сносях. Священник приблизился к ним с очень строгим видом и перед началом обряда изрек, что цель их союза — рождение детей и лучше вступить в брак, чем гореть в аду.
Когда церемония окончилась, они снова ожили, на их лица вернулся румянец, они улыбались и, похоже, были очень рады тому, что поженились, одновременно удивляясь произошедшему. Джек поцеловал порозовевшую невесту, пожал руку ее юному супругу и пожелал ему всяческих благ, после чего вышел на улицу, улыбаясь от удовольствия. «Как счастливы они будут, славные юные создания: взаимная поддержка, никакого злополучного одиночества — они будут вместе делить радости и печали. Милая девочка, в ней столько искренности — открытая, доверчивая. Брак великолепная вещь, не то что… Боже, да я нахожусь не на той стороне Сесил-стрит».
Он было повернул, чтобы пойти назад, но столкнулся с шустрым юнцом, который бросился к нему, не обращая внимания на уличную сутолоку, с какой-то бумагой в руке.
— Капитан Обри, сэр? — спросил юноша. Бежать на другую сторону было поздно. Джек оглянулся: неужели они собираются арестовать его при помощи одного молокососа? — В «Грейпс» мне сказали, ваша честь, что вы гуляете по герцогству. — В голосе его не было угрозы, лишь удовлетворение. — Надо было окликнуть вас, но я решил, что это неприлично.
— Кто вы? — спросил Джек, все еще готовый к отпору.
— Племянник Тома, ваша честь, посыльный из Адмиралтейства. Я должен передать вам вот это, — произнес он, протягивая Джеку Обри письмо.
— Спасибо, дружок, — ответил капитан с облегчением. — Ты шустрый малый. Передай твоему дядюшке, что я признателен ему. А это тебе за труды.
Улучив минуту, он бросился назад в Ланкастер, а оттуда в трактир «Грейпс». Заказав рюмку бренди, он сел, охваченный волнением, какое ему редко доводилось испытывать.
— Напрасно вы раздухарились, сэр, — произнес Киллик, перехватив официанта на верху лестницы и отобрав у него рюмку. — Доктор велел вам держать себя в трезвости. А ты, увалень, живо топай на камбуз и тащи кварту портера для капитана, да смотри мне — не вздумай лить в него всякую дрянь.
— Киллик, — схватился за голову Джек. — Черт бы тебя побрал. Ступай на кухню и попроси миссис Броуд подойти сюда. Миссис Броуд, что у вас на обед? Я страшно голоден.
— Мистер Киллик говорит, что вам нельзя ни говядины, ни баранины, — отвечала миссис Броуд. — Но у меня есть филейная часть теленка и хороший кусок оленины. Сочный, молодой олешек.
— Тогда, будьте любезны, оленину, миссис Броуд. И еще, будьте добры, принесите несколько перьев и чернила.
— Это не жаркое, а поэзия, — произнес он, ни к кому не обращаясь, — нежный молодой олешек…
«„Грейпс".
Суббота
Дорогой мой Стивен,
Поздравьте меня с производством в капитаны первого ранга! Я даже не предполагал такой удачи, хотя лорд Мелвилл встретил меня весьма любезно. Неожиданно он достал приказ, подписал его, запечатал в пакет и передал мне, указав, что сей рескрипт вступает в силу 23 мая. Это было не менее ошеломительно, чем бортовой залп трехпалубника в упор, — разница только в результате. Я так растерялся, что не сразу пришел в себя. Когда добрался до „Грейпс", то расцвел как роза — настолько был счастлив. Как мне хотелось, чтобы вы присутствовали при этом. Я отпраздновал это событие квартой мерзкого портера и вашей микстурой, после чего сразу свалился с ног — так устал.
Однако нынешним утром я чувствовал себя гораздо лучше и в савойской церкви произнес лучшие слова в своей жизни. Священник исполнял фугу Генделя, но мальчишка, работавший с мехами, удрал, и я сказал, что было бы жаль оставить Генделя в подвешенном состоянии, но без воздуха, и я качал мехи. Ранее мне не удавалось столь удачно сострить экспромтом! Я старательно закачивал в орган воздух, с трудом воздерживаясь от смеха и курения. Быть может, мое остроумие стимулируется продвижением по служебной лестнице?
Но затем вы едва не лишились своего пациента. Как дурак, я нарушил границы заповедника. И вдруг мне на голову сваливается какой-то мальчишка, наставляет на меня бумагу и говорит: „Капитан О.!" Я себе сразу сказал: „Вот тебе и конец, Джек. Ты попался". Оказалось, это было просто распоряжение явиться на борт „Резвого".
Мне дают его во временное командование, и, разумеется, как исполняющий обязанности капитана, я не вправе брать на службу друзей; но я прошу вас, мой дорогой Стивен, сопровождать меня в качестве гостя. Наши соратники будут вознаграждены: Паркер получает в командование „Фанчуллу" вместо меня, что является величайшей несправедливостью. Зато я позаботился о матросах „Поликреста", под пятою Паркера никто из них не останется. Прошу вас, приезжайте. Вы себе не представляете, как я буду рад. Проявляя свой эгоизм до конца, позволю себе сказать, что после вашего лечения я никогда не доверюсь обыкновенному костоправу, а здоровье мое, Стивен, далеко не отличное.
Фрегат великолепный, с прекрасной репутацией. Полагаю, что нас пошлют в Вест-Индию. Представьте себе экзотических птиц, макрель, черепах и пальмы!
Посылаю к вам с письмом Киллика, страшно рад отделаться от него: ложка, которой этот злодей пичкает меня микстурой, в его руках напоминает нож у горла. Ко всему, он отправит наш багаж в Нор. В воскресенье я обедаю у лорда Мелвилла. Роберт отвезет меня к нему в своем двухколесном экипаже, и вечером я вернусь на корабль, не появляясь в гостинице. Затем, клянусь богом, ноги моей не будет на берегу до тех пор, пока я не смогу сойти на него, не опасаясь угодить в дом предварительного заключения, а затем в долговую тюрьму.
