— А что это такое?
— Собственно говоря, это не рубка, а гальюн. Это не то, что имеется на фрегатах или линейных судах, но он выполняет свое предназначение.
— Какое именно?
— Не знаю, как вам и объяснить, сэр, — смутился Моуэт. — Это клозет.
— Нужник? Сортир?
— Вот именно, сэр.
— А как же справляются с этим остальные? У них что, ночные горшки имеются?
— Ну что вы, сэр, избави бог! Они вылезают вон в тот люк и направляются в гальюны, находящиеся по обеим сторонам носа.
— Под открытым небом?
— Так точно, сэр.
— А если погода неблагоприятная?
— Все равно они идут в гальюны, сэр.
— И все сорок или пятьдесят человек спят вповалку в этом темном кубрике без окон? Не дай бог, если в таком тесном помещении окажется хоть один больной туберкулезом, чумой или холерой!
— Боже упаси, сэр, — отозвался Моуэт, пришедший в ужас от такого предположения.
* * *
— Обаятельный молодой человек, — произнес Стивен, входя в каюту.
— Юный Моуэт? Рад услышать от вас такое мнение о нем, — отозвался Джек Обри, выглядевший усталым и измученным. — Нет ничего лучше, чем добрые сослуживцы. Разрешите предложить вам глоток спиртного? Это наш моряцкий напиток под названием грог, вы пробовали его? В море он очень кстати. Симпкин, принеси нам грогу. Черт бы побрал этого увальня, копается как черт знает кто…. Симпкин! Тащи сюда этот грог. Чтоб он сгорел, этот сукин сын. Ах, ты принес. Это то, что доктор прописал, — сострил капитан, ставя стакан на стол. — Такое мерзкое утро. В каждой вахте и на каждом посту надо поставить одинаковое количество квалифицированных матросов и так далее. Бесконечные споры. И еще… — Подавшись поближе к доктору, Джек Обри прошептал ему на ухо: — Я допустил непростительный промах… Взяв список личного состава, я зачитал имена Флагерти, Линча, Салливана, Майкла Келли, Джозефа Келли, Шеридана и Алоизия Берка — тех малых, которые получили премию в Ливерпуле, — и брякнул: «Если у нас еще появятся эти проклятые ирландские паписты, то половина вахты правого борта будет состоять из них, и нам на всех не хватит четок». Но сказал я это в шутку. Тут я заметил холодок в их взглядах и сказал себе: «Какой же ты болван, Джек, ведь Диллон из Ирландии, и он может счесть это за оскорбление». Ничего против национального чувства я не имею, просто ненавижу папистов. Поэтому я попытался смягчить впечатление, удачно ввернув несколько шуток, направленных против Папы. Но они, похоже, оказались не такими умными, как я считал, и мне ничего не ответили.
— А вы что, ненавидите католиков? — спросил Стивен.
— Еще бы. И писанину ненавижу. Но, знаете ли, паписты очень подлый народ, с их исповедью и прочими обычаями, — отвечал Джек Обри. — Кроме того, они пытались взорвать парламент. Господи, как мы отмечали 5 ноября! Одна из моих хороших знакомых — такая милая девушка, вы не поверите, — так расстроилась, когда ее мать вышла замуж за католика, что сразу же принялась за изучение математики и иврита — алеф, бет, — хотя она была самой красивой девушкой в округе. Она обучила меня навигации, такая умница, благослови ее Господь. Она много чего порассказала мне про папистов. Я уж и забыл, что именно, но они, конечно же, очень подлые люди. Верить им нельзя. Вы только вспомните про мятеж, который они недавно затеяли.
— Но дорогой сэр! «Объединенные ирландцы» — это была организация, состоявшая, главным образом, из протестантов. Их лидерами были протестанты. Семья Эммет, О'Конноры, Саймон Батлер, Гамильтон Роуэн, лорд Эдвард Фитцджеральд были протестантами. Главная идея клуба заключалась в том, чтобы объединить ирландских протестантов, католиков и пресвитериан. Именно протестанты взяли инициативу в свои руки.
— Вот как! А я этого не знал. Думал, все они паписты. Я все это время служил на базе в Вест-Индии. Но после всей этой окаянной писанины я готов ненавидеть и папистов, и протестантов, и анабаптистов, и методистов. И еще — евреев. Плевать мне на них на всех. Но что меня действительно расстраивает, так это то, что я обидел Диллона. Я же сам говорил, что нет ничего лучше, чем добрые сослуживцы. Ему и так достается: он выполняет обязанности помощника командира и в то же время несет вахту. А для него это незнакомое судно, незнакомый экипаж, незнакомый командир. Мне же хотелось помочь ему вписаться в непривычное окружение. Без взаимопонимания между офицерами удачи не будет. Удачливое судно — это хорошее боевое судно. Вам бы следовало послушать мнение Нельсона на этот счет. Уверяю вас, он совершенно прав. Ах это вы, мистер Диллон. Входите, выпейте с нами стаканчик грога.
Отчасти по профессиональным причинам, а отчасти из-за природной сдержанности Стивен давно решил не вмешиваться в застольные разговоры, и теперь, спрятавшись за щит молчания, он особенно внимательно наблюдал за Диллоном. Та же небольшая, гордо поднятая голова; те же темно — рыжие волосы и, разумеется, зеленые глаза; та же нежная кожа и плохие зубы, которые еще больше испортились; тот же высокомерный вид. Хотя лейтенант был худощав и роста не выше среднего, казалось, он занимает столько же места, что и весивший девяносто килограммов Джек Обри. Главное различие заключалось в том, что из его облика исчезла смешливость, ушло впечатление, будто он только что придумал что-то забавное. Ничего этого в нем не осталось и в помине. Теперь это была хмурая, без капли юмора, типичная ирландская физиономия. Внешне он был сдержан, но крайне внимателен и учтив, ни в чем не проявляя мрачного внутреннего состояния.
Подали вполне съедобную камбалу, которая оказалась еще вкусней без мучной приправы. Затем буфетчик принес ветчину. Ветчина была, по-видимому, из свиньи, страдавшей ревматизмом, хотя относилась к припасам, которые офицеры закупали для себя. Не всякий живодер смог бы нарезать ее так ловко. Посоветовав буфетчику «вбить в свою башку» то, что ему говорят, и «шевелиться поживей», Джеймс Диллон повернулся к доктору и с приветливой улыбкой произнес:
— Мне кажется, я уже имел удовольствие встречаться с вами, сэр? Не то в Дублине, не то в Насе?
— Не думаю, что я имел честь познакомиться с вами, сэр. Меня часто принимают за моего кузена и тезку. Мне говорят, что мы поразительно похожи. Должен признаться, меня это смущает, поскольку он больной на вид, с этакой лукавой усмешкой доносчика на лице. А в наших краях доносчиков презирают, как нигде, разве не так? И правильно делают, по моему мнению. Хотя этих тварей предостаточно. — Слова эти доктор произнес достаточно громко, так что его сосед хорошо их расслышал, несмотря на предупреждение капитана: «Полегче… Не расходитесь чересчур… Обопрись о балку, Киллик, да не суй пальцы в тарелку…».
— Целиком с вами согласен, сэр, — с понимающим выражением на лице произнес Джеймс Диллон. — Вы не выпьете со мной стаканчик вина, сэр?
— С большим удовольствием.
Они чокнулись смесью тернового сока, уксуса и сахара, которую продали Джеку Обри вместо вина, а затем принялись за изрубленный капитанский окорок: один — движимый профессиональным интересом, другой — профессиональным стоицизмом.
