В: Какая страна?
О: Так у нас в Уэльсе называют Сомерсет, сэр. Вот где привольное житьё! Сидра — пей не хочу, скот тучный-претучный.
В: Вздумал убедить меня в своей совестливости? Так я тебе и поверил! У тебя же на лбу написано, что мошенник. Для какой надобности ты в Тонтоне выпросил у мистера Лейси ещё денег в задаток? Не отвечаешь? То-то же. Это потому, что ты уже решил, как поступить. И хватит прекословить!
О: Слушаюсь, сэр.
В: Удалось ли вам до прибытия в «Чёрный олень» выведать что-либо новое о замыслах Его Милости?
О: Нет, сэр.
В: Перескажите всё, что происходило с самого вашего пробуждения поутру первого мая.
О: Будь я хоть трижды мошенник, сэр, однако ту ночь я провёл без сна: всё раскидывал умом. Ворочался-ворочался, а потом тишком спустился вниз, отыскал огарок свечи и пузырёк с чернилами да и написал мистеру Лейси то, что вам известно.
В: То, что мне известно, пропустите. Переходите к их прощанию на Бидефордской дороге.
О: Было это в двух милях от города, сэр, на распутье — там, где дорога расходится надвое. Вы это место сыщете без труда, там ещё виселица стоит. Которую дорогу они выберут, мне было невдомёк, и потому я поднялся на заросший кустарником холм и затаился: дорога оттуда как на ладони. Ждал час или больше. Сижу, дурень, и радуюсь, что погода разгулялась, что день, по всему видно, будет ясный.
В: До них тем путём никто не проезжал?
О: Девицы на телеге, а с ними парень — надо думать, на праздник. Хохочут, поют. А немного погодя — пешие. И тоже туда же.
В: Не замечали вы на дороге всадников, по виду — посыльных, спешащих по неотложному делу?
О: Нет, сэр. Только Его Милость со спутниками. Они остановились у развилки, как раз возле виселицы.
В: Об этом я уже знаю. Вы не дослышали, о чём они беседовали?
О: Ни словечка, сэр. До них было четыре сотни шагов.
В: Продолжайте.
О: Так вот. Мистер Лейси пустился дальше один-одинёшенек. У меня сердце кровью обливалось: в этаких местах — и без спутников. Дорога забирала вниз, и скоро он скрылся из глаз. А та дорога, по которой поехали остальные, напротив, шла всё больше вверх. Я выждал, когда они доберутся до широкого уступа на склоне, спустился на дорогу — и за ними: из-за уступа им было меня не видать. А как сам взъехал на тот уступ, так слез с коня, чтобы разобраться, где они теперь и что мне делать: ехать дальше или погодить. Поехал следом. Через две мили углубились мы в обширный лес. Тут дорога сделалась кривая, как шило корабельного плотника: петляет, петляет, и что там впереди, за поворотом, не угадаешь — того и гляди нарвёшься на всю честную компанию. И ведь правда чуть не нарвался. Выезжаю из-за громадного валуна, что лежал обочь дороги — а они прямо передо мной, полутораста шагов не будет. Хорошо ещё, что стояли ко мне спиной. Путь им пересекал бежавший сверху поток — по счастью, довольно бурный, так что из-за шума воды они моего приближения не расслышали. Едва я их заприметил, так сразу скок наземь, хвать коня под уздцы, отвёл подальше и привязал, чтобы не попался им на глаза, а сам крадучись вернулся на прежнее место. Гляжу — они уже дальше двинулись, да не по дороге, а выше: в гору поднимаются. Я успел различить только спину Луизы — она сидела позади.
В: Известно ли вам, как называется то место?
О: Нет, сэр. Поблизости не было ни фермы, ни жилья. Но узнать его проще простого: это хоть и не первый поток, который перебегает дорогу, но зато самый полноводный. Он проточил на склоне слева от дороги глубокое русло и падает вниз отвесно. Гремучий такой.
В: Дальше.
О: Я выждал время, выбрался туда, где они останавливались, и увидал брод. Поток там не больно широкий — с полдюжины шагов, и тех не будет, — а дно у него ровное, каменное. Дорога продолжалась на другом берегу. Теперь-то я разобрал, куда они запропали: дальше подъём шёл не так круто, а выше из-за деревьев виднелась открытая с одного бока котловина — примерно сказать, разлог. Сперва я никак не мог отыскать туда тропинку. Порыскал-порыскал и нашёл. И, по всему видать, по ней-то их кони и поднимались.
В: И что, тропинка изрядно хоженая?
О: Вот ей-богу, сэр, до нас этой тропой никто месяцами не хаживал. А потом, как вы узнаете, я удостоверился, что это пастушья тропа: летом по ней гонят скот на верхнее пастбище. И ветки по-над ней переплетены с прошлого года, и сухой овечий помёт валяется, и много ещё чего.
В: Какие же у вас явились соображения касательно их намерений?
О: Мне подумалось, они тайным путём пробираются к дому юной леди, сэр, или к назначенному месту встречи. Как тут угадаешь. Почём мне знать, где в тех краях стоят дворянские усадьбы да богатые поместья. Мне бы немедля повернуть назад, а я сдуру возьми да и скажи себе: «Э, нет, Джонс, кто в кони пошёл, тот и воду вози».
В: Куда вела тропа?
О: В глухое место, сэр, заросшее деревьями, а между ними большущие валуны. Этакая тесная каменистая впадина, полукруглая, вроде как молодой месяц. Преунылое место, сэр, даже в такой солнечный день. О ту пору птицы по лесам не умолкают, а тут хоть бы одна чирикнула, словно разлетелись. И взяла меня жуть — а ведь мне и без того было не по себе. И решимости поубавилось.
В: Сколько времени вы за ними следовали?
О: Не более часа, сэр. Путь недалёкий, около двух миль, не дальше. Только я нарочно придерживал коня и притом ещё поминутно останавливался и прислушивался, а то за деревьями и кустами их не увидишь. Ну да им, похоже, пришлось не слаще моего: они тоже едва тащились и держали ушки на макушке — не увязался ли кто следом. А меня только и спасал рокот водопада.
В: Расскажите, при каких обстоятельствах вы их вновь увидели.
О: Дело было так, сэр. Отыскал я в разлоге местечко поукромнее да поровнее, снова привязал коня, поднялся немного по склону и озираюсь: куда бы вскарабкаться, чтобы получше разглядеть, что там впереди. Сперва ничего особенного не увидел — только что край разлога. Склон возле него голый. Ну, думаю, час от часу не легче: подберёшься ближе — окажешься на виду. А я-то, дурья башка, понадеялся, что проследить за ними будет не труднее, чем простыню обмочить. Глядь — впереди в полумиле от меня по склону лезет человек. Присмотрелся — Дик. С ним никого. И я решил, что Его Милость и девица остались вместе с лошадьми на берегу. Дик добрался до верха и принялся что-то высматривать, а что — мне было не видно. Край разлога как бы расщеплён — раздваивался точно змеиный язык, вот в эту выщерблину он и глядел.
В: Он не таился от чужих глаз?
О: Я и заметить не успел, сэр. Он задержался не надолго и скоро пропал из вида.
