— Да чего непонятного?.. Вонять теперь три дня буду этой гадостью…
158
Лизка с пакетом, в котором позвякивали бутылки, свернула к первому подъезду желтой хрущевки. На раздолбанной скамейке, положив подбородок на рукоятку деревянной палки, сидел дедок лет за семьдесят. Он повернул к Лизке иссохшее, вроде как мумифицированное лицо и уставился водянистым взглядом.
Лизка сунула руку под свою хламиду и, подтянув на ходу рейтузы, сказала:
— Че пялишься, на бабку свою пялься, аксакал!
Дойдя до двери подъезда, Лизка с церковным перезвоном перекинула пакет в другую руку и потянула за ручку. Дверь со скрипом распахнулась, из нее между ног Лизки выскочил на улицу черный кот.
— Тьфу, скотина! — махнула ему вслед кулаком Лизка и скрылась в подъезде.
Аксакал моргнул ей вслед и снова уложил свой подбородок на рукоять палки.
До второго этажа Лизка добралась без приключений. Там, памятуя наставления Логинова, она оперлась о перила одной рукой и задрала ногу — вроде как поправить сзади кед. На самом деле Лизка осматривалась. Не обнаружив ничего подозрительного, она шагнула к раздолбанной двери.
Дверь была из разряда визитных карточек алкоголиков — десятки раз выбитая, украшенная дырами от бесчисленных замков и с обгоревшим дерматином. От звонка остались только обрывок провода и след на стене.
Лизка все с тем же церковным перезвоном перехватила пакет в другую руку и постучалась. Глазок на двери каким-то чудом сохранился. Шагов Лизка не услышала, но вдруг увидела, как свет в нем исчез.
Она тут же постучалась снова:
— Открывай, блин, чего зыришь?
— Чего надо? — послышался за дверью голос парня.
— Маманю твою надо! Она мне рупь должна! Открывай!
— Нету ее.
— Как нету, как нету?! — начала кипишевать Лизка. — А рупь мой? Я че, с голодухи должна помирать, и от жажды, блин, загибаться?
— В больнице она. Вали ори там!
— А че за больница? А?
— Первая городская. Травматология…
159
Моня, прислушивавшийся вместе с Логиновым к доносящимся из приемника голосам, быстро поднял голову.
— Ну что, Витек? Раз он дома и пока живой, лепим его?
— Да успокойся ты! — бросил Логинов и вытащил сигареты.
Из приемника доносились звуки шагов Лизки, спускавшейся по лестнице. Бутылки в ее пакете ритмично позвякивали.
— Чего, блин, успокойся? — снова цапнул себе сигарету Моня.
— Да того! Раз пацан живой, значит, Кащеев или смылся, или собирается провернуть еще какое-то дело! Напоследок… А это шанс на него выйти.
— Ну! Так я тебе…
— Да заткнись ты! Дай подумать!
Моня недовольно засопел и, выхватив у Логинова зажигалку, прикурил.
— Надо ему в квартиру прослушку присобачить! — сказал Виктор.
— На телефон?
— На телефон без толку, сейчас все по мобильному разговаривают… Слышь, Монь, надо в темпе узнать, что там с его матерью, что она в травматологии приземлилась!
160
Логинов вынырнул из-за угла желтой хрущевки и направился к первому подъезду. Он был уже в другой маске. Сработанная в секретных лабораториях ФСБ по новейшим технологиям, она сделала его лицо неузнаваемым. Тончайший наноматериал настолько плотно прилегал к коже лица, что даже воспроизводил мимику.
В руке Виктор нес ту же папку, с которой заявился к Моне. Одет он был в брюки, пиджак и рубашку с галстуком. Все — не слишком дорогое и порядком безвкусное. Так было нужно.
Свернув к подъезду, Виктор поздоровался с загоравшим на скамейке аксакалом. Тот, подняв голову от рук, сжимавших рукоятку палки, проводил его взглядом водянистых глаз.
На втором этаже Логинов сразу же шагнул к приметной двери и постучался. Уловив за дверью едва слышный шорох, он снова поднял руку, в этот момент из-за двери послышался голос:
— Кто?
— Из милиции, насчет гражданки Калягиной! — казенным голосом проговорил Логинов. — Дознаватель Шимаев!
Говоря это, Логинов выудил из кармана удостоверение и показал его. Оно тоже было куплено на рынке за десятку. Там в сувенирных ларьках можно было купить даже ксиву президента.
Все это Логинов проделал вроде как с ленцой. Однако он был готов ко всему. И даже надел под костюм бронежилет скрытого ношения. Очень большое число преступлений раскрывается именно случайно. Ограбит какой-нибудь деятель валютную кассу и заляжет дома. А тут приходит участковый — узнать насчет вчерашнего дебоша у соседей. Деятель же, будучи весь на нервах, решает, что его вычислили, и сдуру начинает палить прямо через дверь.
Так что момент был напряженный, однако Логинов ничем своего волнения не выдал. А это было очень важно. И Каля после небольшой паузы сказал:
— Так она ж в больнице. В травматологии…
— Ну так я потому и пришел. Мне нужно узнать, в каких она отношениях состояла с гражданином Сидоровым, который ее у пивной ударил бутылкой по голове! — проговорил Логинов. — Открывайте, гражданин, мне еще по трем адресам надо успеть!
И Каля дверь открыл. В прихожей было темно, но Логинов его сразу опознал. Это был он. Подельник Кащеева с банковской записи.
— Здрасьти! — сказал Каля.
В его глазах был легкий испуг, но Логинов тут же опустил голову и расстегнул свою папку.
— Мне надо где-то записать ваши объяснения…
Он изображал замороченного текучкой мелкого милицейского бюрократа, и это подействовало. Каля окончательно успокоился и быстро подался в квартиру.
— Заходите…
Присев на кухне за жалкого вида стол, Логинов со слов Кали написал объяснение насчет очередного сожителя его мамаши. Потом попросил его найти паспорт матери. Каля ушел в комнату и вскоре вернулся с документом. Логинов полистал его и записал данные.
— А трудовая у нее есть? — спросил он.
— Да где-то была… — сказал Каля. — Сейчас гляну.
Логинов протянул ему паспорт и прошел следом за парнем в комнату. Пока Каля рылся в серванте с оторванной дверцей, Виктор огляделся и покачал головой:
— Как вы тут живете, господи прости…
— Вот! — повернулся Каля, держа в руках трудовую книжку.
Логинов ее пролистал и кивнул:
— Ясно, работа не волк, в лес не убежит… Держи! Идем распишешься…
Каля под диктовку Виктора написал под объяснением «с моих слов записано верно» и поставил подпись. Логинов сунул бумагу с ручкой в папку и, застегивая ее на ходу, двинулся к выходу…
