— Хорошо, — сказал я. — Ступай. Уходите дворами. Вся западная часть города в наших руках. Если будете вести себя тихо, может быть, и выберетесь за стену… Только учти, Оппий Вар, мы еще обязательно встретимся. Сегодня тебе повезло…
— Как знать, — ответил он, — может, повезло тебе. А может, — нам обоим. Но я буду ждать нашей новой встречи. Видно судьба так распорядилась, что нам нужно закончить то, что начали наши отцы. Я буду готов к нашей встрече. До свидания, Гай Валерий Крисп. Надеюсь, боги будут хранить тебя.
— Удачи и тебе, всадник Оппий Вар. Не погибни раньше времени.
Так мы расстались. Второй раз убийца моего отца был у меня в руках. И второй раз уходил живым. Но почему-то я не переживал из-за этого. Предчувствие говорило мне, что будет и третья встреча. Она-то и расставит все по своим местам.
Не глядя больше на Вара и девчонку, я развернулся и зашагал туда, где шел бой, на ходу подгоняя доспехи. Я снова был деканом двадцатого Доблестного и Победоносного легиона. И мой долг солдата звал меня туда, где сражались мои друзья.
Глава 4
Германия встретила нас неприветливо. То промозглая сырость, то изнуряющая духота, испарения многочисленных болот, мошкара, комары — все это здорово портило настроение, пока мы с Быком добирались до летнего лагеря на Везере. В этом большом укрепленном лагере располагались три легиона под командованием легата Квинтилия Вара, которые и составляли костяк германской армии.
Само собой, по землям германцев мы путешествовали не одни. Несмотря на то, что местные племена покорились Риму, спокойными эти места назвать было нельзя. Так что мы прибились к небольшому отряду союзных хавков, двигавшихся, как и мы, к летнему лагерю Вара.
Признаться, эти рослые хмурые парни, одетые в вонючие шкуры животных или какое-то рванье порядком меня нервировали. Конечно, они были союзниками и в случае чего должны были драться на нашей стороне. Но почему-то у меня к ним доверия не было. Да и Бык, бывалый вояка, в самом начале нашего пути сказал мне:
— Ты смотри в оба. Уж к кому к кому, а к ним спиной поворачиваться точно не стоит. Гляди, как зыркают…
Варвары все были как на подбор. Выше меня чуть ли не на голову и шире в плечах. Грубые лица, грубые голоса, грубые привычки. Пиво они пили в огромных количествах, но не пьянели. Были ловкими охотниками и часто делились с нами своей добычей. Странное дело, настороженное, почти недружелюбное поведение у них в один миг могло смениться добродушием, граничащим с наивностью. На привалах они хохотали, распевали свои причудливые песни, расспрашивали нас о римских обычаях, охотно отдавали самые лучшие куски убитого оленя, и вдруг замыкались, глядели исподлобья… Только что за копья не хватались. Мечей у них почти не было. Только у трех самых здоровых и, судя по одеждам, богатых. Один был командиром отряда, двое — его помощниками. Остальные были вооружены короткими копьями и дротиками, которые метали на удивление далеко и метко. Мы то и дело ждали заполучить такой вот дротик промеж лопаток.
В общем, дорогу приятной я бы не назвал. Время от времени встречались, правда, римские дозоры и посты, но по большей части мы шли одни либо по лесным дорогам, либо по топким берегам рек. Иной раз от деревни до деревни было три дня перехода. Глушь, словом.
Таких лесов, кстати, я раньше не видел. Могучие стволы в два, а то и три охвата, раскидистые кроны, сквозь которые не проникает солнечный свет, полумрак, тишина такая, будто тебя в землю живьем закопали… Красиво, конечно, но в то же время жутковато. Особенно в такой компании… Нет, не то чтобы я боялся этих варваров. Опасался, скорее. Бойцами они были хорошими, сразу видно. Сильными, выносливыми, закаленными. С одной стороны, я даже немного гордился — вон каких воинов мы себе подчинили. Но с другой, что-то мне подсказывало — такой народ совершенно подчинить невозможно. Одной рукой они тебе кусок мяса протянут, а другой кинжал в бок воткнут. И будут считать, что так и должно быть. Как с такими бок о бок жить?
Немудрено, что мы с Быком за все время пути глаз почти не сомкнули. А если и спали, то по очереди, не снимая доспехов. И рабу Быка, которого он называл просто Галл, оружие дали и кольчугу. Все-таки трое это больше чем двое.
Вздохнули мы с облегчением только когда на противоположном берегу реки, наконец, увидели наш лагерь. Зато хавки помрачнели еще больше. Но нам уже до этого дела не было. Добрались до дома и ладно. Я уже к тому времени привык считать лагерь домом.
Первое время немного тосковал по своим ребятам. Все-таки три года вместе. Как с семьей расстался. Даже хуже. Радовало только то, что та война шла к концу. Все считали, что осенью прижмут мятежников окончательно. Мне оставалось надеяться, что за эти несколько месяцев мой десяток не потеряет никого. Командовать вместо меня остался Сцевола. Ребята сами его выбрали, ни я, ни Бык не возражали. Я даже в глубине души был уверен, что из него получится более толковый декан, чем из меня. Всем этим я утешался, конечно, но все равно было как-то уныло. Не привык я еще к таким вот скитаниям от легиона к легиону. Для центурионов это обычное дело, а рядовые чаще всего служат там, куда попали в самом начале, если легион не расформируют.
Тоски добавляло и то, что в девятнадцатом легионе, в списки которого включили меня, все было иначе. Солдаты в большинстве своем были опытными рубаками, не то что у нас сплошная зелень. Так что на меня посматривали свысока. Но в то же время с дисциплиной дело обстояло куда хуже, чем в двадцатом. Ребята уже навоевались к этому времени, и решили, что пора бы отдохнуть. Многие завели себе подруг из местных женщин, обросли хозяйством… Центурионы отпускные
[4]
брали, глазом не моргнув. Заплатил и гуляй себе, никаких тебе работ, никаких тебе учений. Бывало, чуть ли не весь легион по лагерю да по канабу шляется без дела. Только те, у кого денег совсем в обрез лямку тянут и за себя, и за тех, кто побогаче. У офицеров что ни день, то пир, что ни ночь, то попойка. Ну и солдаты туда же. Смотреть что ли? Отвоевали свое, пора и честь знать. Что-то вроде того.
Во второй-то когорте Бык быстро порядок навел. Невзлюбили его, само собой, но ослушаться боялись. Слишком уж у него рука была тяжелая. Он назначил меня тессерарием второй сотни, хотя центурия не слишком одобрила его выбор. Были там солдаты и постарше и поопытнее меня, которые уже давно заслужили повышение. Я сразу сказал об этом Быку, но он как обычно исподлобья взглянул на меня и коротко ответил:
— Не твоя забота. Мне здесь свой человек нужен.
Мне оставалось только слушаться. Видно уж такая моя судьба, что как меня в звании не повысят, все остальные недовольны. Но это армия, здесь приказы старших не обсуждаются. Так что солдаты поворчали, поворчали да и смирились. Хоть и хромала дисциплина, однако постоянная угроза со стороны непокоренных еще племен не позволяла легионерам расслабляться окончательно и высказывать неповиновение командирам.
