Глава 88
Торопливая автоматная очередь полоснула по нервам бритвой. Полковник Панферов вздрогнул и не удержался:
– Б…ь!
В тот же миг от усадьбы Столберова донеслась еще одна очередь.
– Б…ь! – снова крикнул Панферов, прыгая в машину. – Вперед! Первый! Первый! Что у вас происходит?
Джип рванул напрямик через поле к усадьбе, только комья земли полетели. Подпрыгивая на сиденье и ударяясь головой в потолок, Панферов пытался связаться с командиром группы захвата, но так и не успел.
Джип с разгона завернул за угол к воротам, пискнул тормозами. Панферов вздрогнул и невольно опустил рацию.
Возле стоящего у ворот столберовской усадьбы «Фольксвагена-Гольф» с неестественно вывернутой ногой лежала Нина Протасова. На несколько метров от нее в сторону Дутова тянулся жутковатый кровавый след.
Обрывался он у туши огромного кабана, лежавшего в пыли на обочине. Из двора доносились многоэтажные маты и жуткие визги.
– Что за черт? – прорычал Панферов, выскакивая из машины.
Бросившись к калитке, он заглянул в нее и оторопел окончательно. И бойцы группы захвата, и собровцы носились по двору как угорелые. Гонялись они за двумя явно обезумевшими свиньями.
– Чем вы тут занимаетесь? – заорал Панферов.
– Осуществляем задержание согласно вашему приказу, – оглянулся командир группы захвата. – Один подозреваемый убит при попытке к бегству и нападении на сотрудницу милиции.
– Я спрашиваю, что с заложником, черт вас подери?
– Да нет тут никаких заложников, товарищ полковник. И вообще никого нет, кроме хозяина…
– Точно? – упавшим голосом спросил Панферов.
– Точно. Все проверили. Свиридов, мать твою так! За хвост ее хватай и на бок вали! Ты что, никогда свиней не задерживал по подозрению в вымогательстве?
Глава 89
Одуревших от слезоточивого газа и «Зари» хавроний еще продолжали ловить, а полковник Панферов уже приступил к допросу Столберова:
– Моя фамилия Панферов, я из Главного управления по борьбе с оргпреступностью. В ваших интересах, гражданин Столберов, во всем сознаться, поскольку подозреваетесь вы в причастности к похищению…
– Не похищал я этих свиней! Мне их Анищенко продал, зоотехник местный! Позвонил утром и говорит, так, мол, и так. Нам, говорит, в связи с эпидемией ветслужба выдала предписание все оставшееся поголовье уничтожить. А хрюхи у нас, говорит, племенные, ни с кем в контакте не были, кроме борова. Ну я и соблазнился, он их мне сразу и привез… Только о том, что свиньи эти краденые, я не знал! Догадывался, конечно, но наверняка не знал! Так и в протоколе запишите! – одним духом выпалил Столберов.
– Да при чем тут ваши свиньи! – в сердцах крикнул Панферов.
– А что тогда? – с растерянной улыбкой спросил Столберов.
И столько невинности и непонимания было в его взгляде, что Панферов принял это за издевку и не выдержал. Ухватив Столберова за лямки комбинезона, полковник рванул его к себе и прошипел:
– Если ты, падла, будешь и дальше ваньку валять, «пятнашка» тебе обеспечена!
– Не понял? – прохрипел Столберов. – Пятнадцать лет за трех свиней?..
– За каких свиней? – прорычал Панферов. – Ты, падаль, со своими дружками человека похитил!
– Что? – дернулся Столберов.
– То! – Панферов наконец отпустил лямки. – Отсюда первый вопрос. Личность Артема Карповича Заварзина тебе известна?
– Конечно, – растерянно пожал плечами Столберов.
– И когда ты его в последний раз видел?
– Сегодня утром. Ночевал он у меня со своим другом… Так это из-за Артема, что ли? Да?
– Вопросы здесь задаю я! – нарочито грубо перебил его полковник, начиная понимать, что к похищению Богданова хозяин усадьбы, скорее всего, непричастен.
И здесь шестое чувство Панферова не подвело. Столберов, сообразив, что дело серьезное, стал отвечать на вопросы быстро и четко. Уже спустя десять минут Панферов был полностью в курсе вчерашнего визита Заварзина со товарищи к армейскому другу, и отчаяние полковника сменилось призрачной надеждой.
Глава 90
Разбуженный грохотом, вскочил Андрей Петрович на раскладушке, на дверь спросонья уставился.
Там все вроде затихло, а потом ругательство приглушенное донеслось. Следом шорох какой-то, а потом и дверь открылась.
На пороге появился Виктор – с гримасой на лице и залитым чем-то подносом.
– Проснулись, Андрей Петрович?
– Проснулся, – кивнул Богданов. – А что это было?
– Да лампочка перегорела, а я не знаю, где лежат запасные, – слегка прихрамывая, Виктор направился к раскладушке. – Темнотища на лестнице, ну я и нае… одним словом, упал. Хорошо, хоть обед ваш не весь изничтожил. Поешьте, Андрей Петрович. Поспали вы на славу, я пару раз заглядывал, будить не решился… И правильно сделал, вон каким молодцом вы теперь выглядите, даже румянец появился. Ешьте, Андрей Петрович, приятного аппетита!
– Спасибо, – вздохнул Богданов и вдруг решился.
Пододвинув к себе поднос, он набросился на еду так, словно у него не со вчерашнего дня, а с прошлой недели крошки во рту не было.
– Вот и славно, – улыбнулся Виктор, по привычке отходя в угол. – Нам с вами, Андрей Петрович, раскисать нельзя, нам надо в форме держаться.
Быстро расправившись с едой, Богданов вытерся салфеткой и посмотрел на Виктора.
– Молодцом вы сегодня, Андрей Петрович, – подмигнул тот из угла. – А как насчет шахмат? Сыграем?
– Нет, – покачал головой Богданов. – Вы насчет моего предложения не передумали?
– Нет, – нахмурился Виктор. – Мы с вами, Андрей Петрович, эту тему, кажется, закрыли.
– Как знаете. – Богданов демонстративно отвел взгляд в сторону.
Виктор молча забрал поднос и вышел. Андрей Петрович после его ухода так и продолжил сидеть, глядя в сторону. Приснилось ему черт знает что. Но было в этой веренице кошмаров нечто, что поразило пленника больше всего. Долго он пытался вспомнить, что это было, и все-таки вспомнил.
А приснилась Андрею Петровичу странная вещь. Что кто-то, прикрываясь маской добряка, выкрикнул ему в лицо:
– Ничего! Подожди, ты у меня кровью ссать будешь!
Вздрогнул Богданов, как от удара, и сник окончательно. Пришедшая во сне догадка угодила ведь в самую точку.
Ох, не зря Алексей мальчика этого ему подарил и пропадал полдня перед банкетом. Готовился…
И все остальное сразу встало на свои места. Ведь погрузкой подарков в микроавтобус «Колойла» руководил именно Родимцев. Тогда небось и сунул без труда картину эту.
