— Да, вспоминаю.
— Там еще пара евреев. Мартов-Цедербаум, сын богатого торговца из Константинополя, и еще такой Аксельрод. Этот Ленин более опасен, чем его братец, настоящий фанатик. Попомните мои слова — мы еще о нем услышим.
— И где же этот Ленин?
— Мы не знаем… пока. Но самое интересное, что деньги на газетку дал камер-юнкер Сабуров, сын управляющего Министерством образования. Какое трогательное, Ваше Величество, единение братца-преступника, уже побывавшего в Сибири эмигранта-демагога, с политическим дурачком в придворном мундире. Я, конечно, приму меры.
— А что ты там про эту «Искру» выяснил?
— Эта газетка сеет классовую рознь и пропагандирует царство хама и босяка под именем диктатуры пролетариата.
— И что ты собираешься делать?
— Скрутим голову.
— Ну, ну, Дмитрий Сергеевич. Я против крутых мер.
Глава шестая
Отец и сын…
22 января 1901 года в своей любимой резиденции в Осборне на острове Уайт на юге Англии умерла королева Виктория. Несмотря на траур, традиционный бал в Зимнем дворце не отменили. 2200 человек работало всю неделю. По желанию Его Величества бал был костюмированным. Все гости явились в костюмах русского двора XVII века. Государь открыл бал под звуки величественного полонеза. Матильду пригласили, но взяли с нее слово не приближаться к Государю. Среди гостей был герцог Гессенский, брат молодой императрицы. Он ласково смотрел на Мати. Она не приближалась к государю. Но он, держа Императрицу за руку, прошел мимо Мати так близко и посмотрел не нее тем особым взглядом, который ей так хорошо был известен. Муки Мати возобновились. Ей даже приходила мысль нанять кого-либо убить эту немку, ведь вторым браком Царь мог жениться на ком угодно. Но она понимала, что это безумие.
Великий князь Владимир Александрович почти каждый день появлялся на вилле в Стрельне.
— Сегодня день рождения великой княгини, а я здесь. — Он встал с кресла и подошел к окну. — Вот, не успел прийти, а сюда уже идет мой младший сын. Соперник. Мати, детка, как жаль, что я так стар…
— Какой же вы старик, Владимир Александрович?
— Нет? Я рад… Андрей, что дома?
— Ничего. Накрывают к ужину. — Он поцеловал руку Мати, подошел к отцу и поцеловал его в лоб. — Отец, мне дали отпуск на два месяца. Я еду в Крым, в Ай-Тодор. Сандро, Ксения и дети ждут меня. Останусь там неделю, потом поеду в Биарриц к Мати. Отец, мама ничего не знает о нас. Не говори ей. Я не могу даже взять Мати с собой в Ай-Тодор. Это не понравится Ксении и Сандро. Ксения тут же доложит дорогому брату Ники. Все это действует мне на нервы. Ты с нами, папа?
— С вами, с вами. Знает ли Сергей Михайлович о твоих грандиозных планах насчет Биаррица?
— Нет, не знает. Я не хочу об этом думать.
— А ты бы лучше подумал. Не получится ли у вас menage a trois? Что я говорю, а, Мати? Сергей человек военный. Он просто убьет вас обоих, если узнает. Что ты думаешь об этом, детка?
— Конечно, военный, но он человек цивилизованный.
— О, хватит об этом. Сергей понимает ситуацию, папа.
— Спасибо, спасибо, милый Владимир Александрович. — Мати взяла руки Великого князя и поцеловала их. — Я не знаю, как Вас благодарить, вы все понимаете.
— Сам был молодой, детка, а теперь я старый, иначе мой сын имел бы большие неприятности. Мне нужно вернуться домой: нет повода отсутствовать на дне рождения великой княгини. — Владимир Александрович встал. — Андрюша, ты тоже должен появиться, не огорчай маму.
— Конечно, он придет, Ваше Императорское Высочество. Я его отошлю. — Мати прикоснулась к могучему телу Великого князя.
— Хватит, хватит, детка, а то я затею какую-нибудь глупость.
Биарриц был переполнен. Андрей и Мати остановились в отеле «Виктория», В первый же вечер за ужином они заметили в зале барона Гинцбурга. Рядом сидел скульптор Паоло Трубецкой, большая знаменитость. Мати направилась к их столу.
— Гораций Осипович, дорогой, как вы? Как здоровье? Позвольте расцеловать вас?
— Не смущайте меня, Мати. У меня все в порядке. Вы знакомы? Паоло Трубецкой, наш художественный гений.
— Прошу вас за наш стол, там… Великий князь Андрей Владимирович нас приглашает. Андрей, ты знаком с Горацием Осиповичем?
— Конечно, конечно.
— Г-на Трубецкого, Гораций Осипович, я узнала по фотографиям в газетах.
Трубецкой скромно молчал.
— Помните, Ваше Императорское Высочество, бюст Тургенева, работы князя Трубецкого?
— Ну конечно. Великолепны, просто великолепны.
— Не желаете ли заказать Паоло маленькую статуэтку нашей Мати?
— Хорошая идея, Гораций Осипович. Заказываю.
— Чехов здесь, в этом же отеле. Вы с ним знакомы? Могу представить. Еще один гений, литературный.
— Мы были бы счастливы, милый Гораций Осипович, — радостно улыбалась Мати. — А кто еще здесь?
— Все. Всё английское высшее общество, как обычно.
— О чем ты думаешь, любовь моя?
— Да так, ни о чем. Спи, Андрюша.
Но она думала все время об одном и том же. Ники никогда не даст разрешения жениться на ней ни Сергею, ни Андрею. Она могла бы выйти замуж за того или другого. Есть же морганатические браки. Например, Великий князь Константин. Он, будучи человеком женатым, влюбился в балерину Кузнецову. Там была более сложная ситуация, чем у нее. А Великий князь Николай Николаевич старший? Он тоже был женат, когда встретил Числову, тоже балерину. Она ему родила двух сыновей и двух дочерей… Иногда Матильда представляла себе, что эта проклятая немка вдруг умирает. Убить ее? Я правильно думала. А мать Ники? Она тоже ненавидит эту немку. Я должна с ней поговорить. Я схожу с ума…
Глава седьмая
Трудности и победы. Петербург — Париж — Лондон
— Какой в субботу спектакль, Сергей Михайлович?
— «Камарго», Ваше Величество. Французская вещь. Кшесинская танцует. — Последнее князь Волконский сказал с некоторой осторожностью.
— Это что-то особенное? — спросил Государь.
— Да… Там, знаете ли, Ваше Величество, кое-что будет.
Государь заговорщицки улыбнулся:
— Тогда я приеду один.
Полуобнаженное тело вращалось с невообразимой скоростью. Ее поклонники и враги громко считали — 32 раза. Она остановилась. Краешком глаза Мати посмотрела на Императорскую ложу. Государь сидел один. Зал взорвался аплодисментами. Она никогда еще не делала это в этом костюме, который придумала сама. Зрители повскакали с кресел, у сцены образовалась целая толпа поклонников. Овация не прекращалась. Все сцена была завалена цветами. Мужчины кричали: «Браво, браво, Мати…»
