— Он рассказывал моему Гарольду, — говорила молодая женщина своей подруге Мэри, — как в Париже обнаружил, что обладает настоящим талантом в искусстве эротики. И стал тщательно развивать его в обществе доступных парижанок! — И почти с испугом добавляла: — Никогда не осмелюсь повторить тебе то, что я слыхала, Мэри, а то ты перестанешь меня уважать. Если б ты только знала, какие вещи я позволила Гарольду прошептать мне на ушко.
И как Мэри ни старалась, ей не удалось убедить подругу поделиться с ней сведениями о поведении Элджина в среде женщин погибшей репутации.
— А когда этот Элджин был в Пруссии, он крайне непозволительно вел себя даже с замужними женщинами или, к примеру, с вдовами. Вообрази только!
По словам того же Гарольда, лорд Элджин предпочитал общество не самых юных женщин, поскольку они, по его собственному признанию, «не ломливы, не болтливы, да еще чертовски благодарны». Молодой даме пришлось объяснить своей подружке некоторые детали, которые растолковал ей Гарольд, но зато, как только понятливая Мэри уловила смысл сказанного, обеими овладел такой хохот, что у них заболели животы и пришлось послать прислугу за сельтерской.
— Какой отвратительный тип, — заключила Мэри с негодованием, вполне, впрочем, неискренним, ибо для восемнадцатилетней девушки созданный образ приобретал почти неотразимые черты.
— Ох нет. Лорд Элджин настоящий джентльмен. Гарольд поклялся мне, что он никогда, ни разу в жизни не погубил репутации леди.
Мэри припомнила эти обрывки сведений, наблюдая за тем, как Элджин пытается произвести впечатление на ее отца, не оставляя при этом манер наискромнейшего джентльмена. Лицо ее выразило едва заметную усмешку.
— Вы находите дипломатию достойной осмеяния, мисс Нисбет? — промолвил лорд Элджин.
— Я улыбнулась потому лишь, что в своих последующих занятиях вы, кажется, больше преуспели в способности внушать любовь к Англии. Или к англичанам. По крайней мере, такова ваша репутация.
— Не обращайте внимания, лорд Элджин, Мэри опять за свое.
Голос миссис Нисбет звучал уже более строго, но Мэри снова не обратила на это внимания. Девушка прекрасно знала, какие карты держит в руках и что расклад оказался для нее удачным. Она — самая желательная партия в глазах лорда Элджина, на которую он может рассчитывать. Ей казалось, что она знает его всю жизнь и знает, какая связь может возникнуть между ними. С детства она обладала пусть небольшим, но довольно безошибочным даром предвидения. Могла предчувствовать, какие известия им доставит почта. Предсказать срок, в который ожеребится кобыла. А в этот момент она со всей очевидностью почувствовала, что лорд Элджин станет просить ее руки.
— Но, миссис Нисбет, надеюсь, в словах вашей дочери нет шутки, — возразил гость и в первый раз в упор взглянул в глаза девушки. — Я мечтал бы стать человеком, способным убеждать в подобных материях, как в прошлом, так и в будущем. Но в особенности в настоящем.
Заручившись согласием родителей, Элджин несколько раз навещал их и приглашал Мэри на прогулки, стараясь подольше оставаться с ней наедине. Рука об руку они прогуливались по садам Арчерфилда. Иногда он брал ее руку в свои, иногда, когда на их пути встречалось препятствие, позволял себе обвить рукой ее талию и слегка прижать девушку к себе. Дрожь пронзала в эти минуты тело Мэри. Это скоропалительное ухаживание достигло кульминации во время визита семейства Нисбет в Брумхолл, где строился дом, слухи о котором полнили весь Эдинбург и его окрестности.
— Я пригласил архитектора Томаса Харрисона, — заметил хозяин дома. — У него неплохая репутация мастера, работающего в классическом стиле. Этот мастер черпает вдохновение в античности, в ее мерах и пропорциях. Мы с ним намерены воспроизвести совершенство, которого достигли древние греки в каждом аспекте искусства и архитектуры.
Когда Мэри и Элджин сидели в карете, направляясь в Брумхолл, он объявил о своих намерениях. Король Георг лично предложил ему пост посланника в Константинополе, и, кажется, он готов принять это предложение. От этих слов Мэри растерялась. Его ухаживания оказались пустым времяпровождением, он готов оставить ее — разочарованную и в замешательстве — и отбыть на новую службу? Но дальнейшие слова Элджина развеяли ее опасения.
— Я намерен просить у мистера Нисбета вашей руки, Мэри, но прежде хотел бы поговорить с вами. Готовы ли вы расстаться с комфортом родного дома и окружения близких и отправиться со мной на Восток?
Он не стал ждать ее ответа, вместо этого принявшись разъяснять важность своего будущего назначения. Амбиции Наполеона уже ни для кого не являются тайной, этот француз намерен отвоевать Индию у Великобритании, захватить и поставить под свой контроль все торговые пути, ведущие на Восток, — плоть и кровь английской экономики, — а также разоружить Оттоманскую империю, тем самым подчинив почти все мировые ресурсы Франции. Англия превратится в колосса на глиняных ногах, и король больше не сможет гарантировать жизнь и процветание своим подданным.
— Англии необходимо заключить союз с турецким султаном, дабы избавить мир от угрозы французского чудовища, — продолжал Элджин. — Мой долг как патриота внести лету в обеспечение национальной безопасности. И я не хотел бы видеть рядом с собой никакой другой женщины, кроме вас, Мэри Нисбет.
— Но, сэр, в какой дальний путь вы предлагаете отправиться бедной шотландочке, которая до сих пор никогда не разлучалась со своими близкими?
Она просто обожает его, это правда. И она жаждала романтических приключений с самой юности. А этот человек предлагает ей их и к тому ж просит выйти за него замуж. Но нужно признаться, что строить дом, обустраивать жизнь мужа, свою собственную и, наверное, своих будущих детей в далекой Оттоманской империи кажется ей слишком уж необычным.
Элджин дал Мэри возможность обдумать его слова. Когда они прибыли в Брумхолл, он подал ей руку, помогая выйти из экипажа, и молча ввел в огромные парадные двери особняка. Вдвоем они направились вдоль просторного коридора, и молодой человек стал говорить об их будущей жизни, о чудных краснощеких ребятишках, которые будут расти здесь, опекаемые ими, Элджином и Мэри, и любящими бабушкой с дедушкой поблизости. Все эти мечты превратятся в реальность, как только он завершит свою службу.
— Мистер Харрисон, мой архитектор, внушил мне страстное желание отправиться на Восток с миссией, которая, как я верю, будет кардинальной для будущего нашей страны. Оттоманские турки оккупировали Грецию, это так. Афины, славный светоч демократии, город Перикла, распростерт под пятой султана и подчинен его сатрапам. Я добьюсь разрешения султана поручить группе моих помощников — художников, ученых, мастеров — создать первоклассные слепки со знаменитых произведений греческого искусства. Подумайте хорошенько над этим, Мэри. Каждый художественный элемент: великолепные колонны, карнизы и фронтоны храмов, прекрасные статуи, даже обычная домашняя утварь — все может быть скопировано в рисунках и слепках и привезено в Англию, где будет изучено и воссоздано нашими зодчими и ремесленниками. Мое посольство, его благотворное влияние на художественную жизнь нашей родины войдет в историю. Вы и я станем известны своим содействием развитию художественного вкуса у английской нации.
