– Очень многие моряки гибнут именно у Мыса Горн, – объяснял он свое нетерпение священнику. – Не допустите то го, чтобы мне пришлось встретить этот трудный участок пути без Библии!
Но даже за то время, пока Эбнер находился на судне, он успел понять одну немаловажную истину: установлениями церкви нельзя манипулировать настолько, чтобы ей могли угрожать отступники, души которых ещё по-настоящему и не были спасены. Именно такие непостоянные люди представляли собой опасность для церкви, и им нужно было противостоять. Не раз, сидя на чемодане в своей каюте, Эбнер обсуждал случай, касавшийся старого китолова.
– Мне слишком уж хотелось побыстрее обратить этого человека в христианскую веру, – рассказывал преподобный Хейл. – Меня, наверное, больше привлекало количество обращенных, а не их души. И эту мою глупую ошибку никто из нас не должен повторить на Гавайях.
* * *
Вечером ?? ноября, когда Кеоки раскладывал по тарелкам мясной пудинг, внезапным порывом ветра, ударившим в правый борт "Фетиды", корабль почти положило набок. Так как буря настигла путешественников совершенно неожиданно, все люки оставались открытыми, и потоки холодной морской воды хлынули в каюты. Лампа тревожно раскачивалась, грозя со рваться, а вся пища, посуда и сами миссионеры были свалены в одну общую кучу и облиты волной, проникшей в трюм. Женщины завизжали, а из той каюты, где лежала мертвенно-бледная Иеруша, раздался жалобный крик:
– Мы уже тонем?
Эбнер поспешил к супруге и в ужасе обнаружил, что её койка пропиталась соленой водой, а весь багаж сбился в один угол.
– Мы обязательно спасемся, – твердо произнес священник. – Господь всегда находится рядом и следит за нашим кораблем.
В этот момент они услышали, как кто-то закрыл люки, и сразу же в каюте стало душно. Затем послышался крик кока:
– Это Мыс Горн решил гостеприимно встретить и поприветствовать нас!
– И долго ли продлится этот шторм? – поинтересовался брат Уиппл.
– Возможно, недели четыре, – ответил кок, убирая перемешанные с водой и раскисшие остатки приготовленного им ужина.
В воскресенье ?? ноября Эбнер отважился показаться на палубе, чтобы своими глазами осмотреть потери и доложить об увиденном супруге.
– Весь скот был смыт волнами в открытое море, – рассказывал он. – А та самая первая волна чуть не опрокинула судно.
Один за другим миссионеры, которые не были прикованы болезнью к своим койкам, выходили наверх, чтобы посмотреть на шторм. И каждому из них сразу становилось понятным, что имел в виду кок, говоря, что Мыс Горн решил "поприветствовать" путешественников. Холодный, пронизывающий туман окутал корабль: теплые воды Атлантики встречались здесь с холодными антарктическими, отчего рождались огромные волны, грозно опадающие в ледяную пучину.
– Я очень замерзла, – призналась мужу Иеруша, но он ни чем не мог помочь ей. Маленькая отважная "Фетида" продолжала настойчиво пробиваться на юг к самому Мысу, и каждый день её встречали все более холодные воды. Термометр показывал только тридцать девять градусов по Фаренгейту, и никаких жаровен, разумеется, на корабле разжигать не разрешалось. Постельное белье, как и матрасы, оставалось влажными от воды, просочившейся в каюты в самом начале непогоды. Одежда в закрытых ящиках и чемоданах начинала понемногу плесневеть. Большую часть времени люк оставался закрытым, поэтому воздух почти не поступал в сырые каюты. А так как прохаживаться по палубе теперь становилось достаточно проблематично, пассажиров снова одолела "желчность".
Во вторник ?? ноября Джон Уиппл с радостным криком ворвался вниз, неся миссионерам обнадеживающие новости:
– Слева от нас уже виден остров Эстадос, значит, мы приближаемся к Мысу. И волны не такие уж большие, как мы опасались. – Он вывел своих товарищей наверх, чтобы продемонстрировать им один из самых суровых и неприветливых островов во всем мире, лежащий у самого конца континента. Сквозь туман можно было разглядеть его унылые берега, полностью лишенные растительности, и Уиппл пояснил: – Сейчас здесь лето, а вы только представьте себе, как выглядят эти места зимой! – Однако миссионеры любовались не на Эстадос: их тревожные взгляды были устремлены на ожидавшее их впереди безграничное водное пространство.
Там, на самой южной точке обитаемой земли, на долготе пятьдесят пять градусов, южные течения рождали крутящиеся водяные вихри, вздымающие воды Южной Атлантики и сталкивающие их с валами Великого Океана. В результате этой встречи глазам миссионеров открывались волны с целую гору величиной, вызывая в душах животный страх. Если мореплавателю везло, и он подходил к Эстадосу с попутным восточным ветром, наполняющим паруса, у него сохранялась надежда преодолеть эту бешеную круговерть. Но сейчас, в конце ноября года, с просторов Тихого океана навстречу кораблю задувал западный ветер, сводящий на нет все усилия экипажа.
Однако капитан Джандерс, выражение мрачного лица которого было, тем не менее, полно упрямства и решимости, готовился использовать любой мало-мальски удобный случай.
– Я не хочу стать тем капитаном, который однажды запишет в судовом журнале: "Сегодня я окончательно отчаялся обойти Мыс Горн. Судно возвращается в Атлантику, чтобы направиться к Мысу Доброй Надежды". Стоит кому-нибудь записать в журнале нечто подобное, это ему уже не прощается никогда. Ах, так это вы тот самый янки, который так и не су мел обойти Мыс Горн!
Поэтому капитан рассчитывал на то, что либо ветер переменится на восточный и поможет ему преодолеть сложный участок пути, либо каким-то образом Тихий океан на время смирит свой нрав и даст "Фетиде" шанс ворваться в проход и воспользоваться любым ветром.
– Я уверен, что должно произойти что-то вроде чуда, – упрямо твердил Джандерс. Однако в День Благодарения он, покачиваясь, спустился вниз и мрачно сообщил: – Если кто-то из вас, господа миссионеры, лично знаком с Богом, я был бы вам весьма признателен за самые упорные и искренние молитвы.
– Неужели ветер до сих пор продолжает мешать нам? – изумился Эбнер.
– Как никогда раньше, – кивнул капитан.
– И теперь нам придется повернуть назад? – воскликнула одна из женщин.
– Нет, мэм, ни за что! – решительно проговорил капитан. – Никто не сможет сказать, что капитан Джандерс пытался обогнуть Мыс Горн и не сумел сделать этого!
Когда расстроенный капитан вновь удалился на палубу, Джон Уиппл заметил:
– Я считаю, не будет ничего дурного в том, если мы все же поддержим его своими молитвами.
– Я полностью согласна с вами, брат Уиппл, – кивнула Иеруша, и доктор Уиппл начал молиться:
– Давайте в эти минуты вспомним ободряющие стихи из Книги Притчей: "И не научился я мудрости, и познания святых не имею. Кто восходил на небо и нисходил? Кто собрал ветер в пригоршни свои? Кто завязал воду в одежду? Кто поста вил все пределы земли? Какое имя ему?" Братья мои, сейчас мы находимся на самом краю земли, где все ветры словно со брались в кулак Господень против нас. Давайте не забывать о том, что Бог испытывает всего лишь человека. Злой человек проходит Мыс Горн снова и снова, не задумываясь над этим, по скольку он уже был испытан Богом. Но ни я, ни вы ещё испытаны не были. Так давайте молиться о том, чтобы ветры стихли на пользу нам. А если же этого не случится, давайте удвоим свою веру в Господа и полностью положимся на него!
