Эбнер был человеком ученым, и поэтому сразу понял, какую научную ценность могут иметь любые легенды и повествования старых времен. Поэтому он сразу же ухватился за предложенную вождем идею и поинтересовался:
– Как же звучит эта семейная история, Келоло?
– Я хочу, чтобы вы записали её так, словно её рассказывает Кеоки. Я это делаю для него, чтобы он узнал, от кого происходит, и был знаком со всеми своими предками.
– Но скажите хотя бы, как она начинается? – не отступал миссионер.
В травяной хижине было темно. Единственная лампа, заправленная китовым жиром и раскачивающаяся от легкого ветерка, не давала достаточно света. Тени перемещались по комнате, а Келоло, усевшись на полу и скрестив ноги, начал:
– Меня зовут Кеоки. Я сын Келоло, а тот пришел на Мауи вместе с великим Камехамеха; а тот был сыном Канакоа, короля Кона, плававшего на Кауаи; а тот был сыном Келоло, короля Коны, который погиб при извержении вулкана; а тот был сыном Келоло, короля Коны, который похитил Кекелаалии из Оаху; а тот был сыном…
После того как Эбнер некоторое время слушал эту увлекательную родословную, его любознательность ученого превозмогла скуку, возникшую с самого начала этого повествования. К тому же ему сразу показалось, что все было выдумано и не имеет отношения к реальной человеческой истории.
– Как же вам удалось запомнить все это генеалогическое древо? – изумился Хейл.
– Алии, который не знает своих предков, даже не может надеяться завоевать какое-либо высокое положение у нас на Гавайях, – пояснил вождь. Мне понадобилось три года для того, чтобы запомнить все имена и все ветви моей родословной. А ведь короли Коны, как вам, может быть, известно, про изошли от…
– Скажите, эти предки, они существовали на самом деле или просто были придуманы? – напрямую спросил Эбнер.
Такой вопрос изумил Келоло:
– Придуманы, Макуа Хейл? Вся наша жизнь состоит в этом. Почему, как вы думаете, Малама стала Алии Нуи? Потому что она может проследить своих предков до второго каноэ, на котором наше племя приплыло на Гавайи. Её далекой прародительницей была сама верховная жрица Малама, которая и прибыла сюда на том втором каноэ. Мое имя имеет очень глубокие корни и восходит к тем временам, когда на самом первом каноэ из Бора-Бора приехал мой предок, который был верховным жрецом того самого каноэ. Меня зовут так же, как и его – Келоло.
Эбнер едва сдержал улыбку. Этот безграмотный вождь, сидящий перед ним, пытался связать свою родословную с каким-то мифическим событием, которое происходило, может быть, десятью веками раньше, если вообще имело место. Эбнер подумал о своей собственной семье, оставшейся в Мальборо. Его мать знала, когда её предки прибыли в Бостон, но никто уже не помнил, откуда появились сами Хейлы. А вот здесь имелся человек, который даже не умел писать, но зато заявлял…
– Вы говорите, что помните даже те каноэ, в которых при плыли сюда люди вашего племени?
– Конечно! Тем более, что это было одно и то же каноэ.
– Откуда вы можете об этом знать? – резко спросил Эбнер.
– В нашей семье всегда знали название того корабля. Это было каноэ по имени "Ждущий Западного Ветра". Келоло правил им, Канакоа был королем, Па главным гребцом по одну сторону, а Мало – по другую. Звездочетом был тогда Купуна, а жена Келоло Келани тоже находилась на борту. Каноэ имело в длину восемьдесят футов, если считать по вашим меркам, а путешествие занимало тридцать дней. Мы всегда знали такие вещи о том каноэ.
– Вы имеете в виду каноэ, похожее на те маленькие лодки, что стоят у пирса? И сколько же людей вы упомянули? Семь или восемь? Если им пришлось плыть в таком каноэ? – пренебрежительно начал закидывать вопросами вождя миссионер.
– Это было двухкорпусное каноэ, Макуа Хейл, и в нем находилось не восемь человек, а пятьдесят восемь.
Эбнер был ошеломлен. Но снова в нем пробудился историк, и ему стало интересно послушать ещё какие-нибудь мифы этого странного народа.
– И откуда же прибыло то каноэ?
– С Бора-Бора, – спокойно ответил Келоло.
– Ну, да, вы мне уже как-то говорили. Где это?
– Возле Таити, – так же просто пояснил вождь.
– Значит, люди вашего племени приплыли на каноэ с Таити, – Эбнер не стал продолжать, а только сказал: – Надеюсь, на этом и заканчивается семейная история?
– О, нет! – с гордостью воскликнул Келоло. – Я не рас сказал вам даже половины.
Этого Эбнер вынести уже не мог, и поэтому перестал называть рассказ вождя "семейной историей". Он решил, что выслушивает один из типичных гавайских мифов, поэтому резко произнес:
– Я обязательно все это запишу для вас, Келоло. Мне бы очень хотелось узнать всю историю до конца. – Он поправил качающуюся лампу, взял несколько свежих листов бумаги и решил на пару вечеров отложить перевод Библии. Теперь начинайте рассказывать, но только очень медленно, – предупредил он. – И постарайтесь ничего не пропускать.
В полутемной комнате Келоло начал нараспев:
То было время рожденья большого вождя,
В то время храбрые увидели свет,
Сначала слабый, как рождающаяся луна.
Это было в древние времена,
Когда на небе светили Семь Очей.
Великий бог Кейн вошел в богиню Ваиололи,
И родились потомки света, предвестники людей.
Акиаки, который вынул из моря острова,
И нежная Лаилаи, создательница птиц и цветов.
А вечером долгого дня Акиаки познал сестру свою,
И родился человек, предвестник славы и войн…
И пока Келоло речитативом кратко рассказывал об истории своего народа, маленькая комнатка словно наполнилась звуками мелких битв и великих сражений. Здесь, в этой лачуге, сейчас рождались боги, смелые воины похищали красивых женщин, и раздавались взрывы вулканов. Мужчины в желтых накидках, с копьями, вышагивали от одного потока лавы до другого. Королевы сражались за права своих детей, и храбрецы погибали в штормах. Через некоторое время Эбнер поддался очаровывающему влиянию рассказа, он влился в эти придуманные мифические события, и когда Келоло и Малама на каноэ "Ждущий Западного Ветра" совершали свое второе путешествие от Бора-Бора до Гавайев, маленький миссионер словно сам пережил все опасности этого смелого предприятия. А Келоло, сидя в полумраке, запел то, что подразумевалось как древняя песнь, которая должна была указывать направление во время этого сказочного путешествия:
Жди западного ветра, жди западного ветра,
И в темноте плыви к Нуку Хива,
Там найди неподвижную звезду,
Держи курс на неё, держи курс на неё,
Пусть глаза твои устали от жары.
Но как только Эбнер был готов воспринять часть этого повествования как правду, в рассказе немедленно начинались фантастические до смешного события. Чего стоило упоминание начала путешествия от Бора-Бора. Келоло заявил, что каноэ выходило в океан, когда был сильный шторм, и волны достигали в высоту сорока футов.
