– Да, да, я согласен, приеду, поцелую непременно в ротик.
– Извините, господин Лауниц, не совсем понимаю, а «поцелую непременно в ротик» к делу относится?
– Конечно, нет, только к развлечению.
Наверное, он все-таки уже извращенец, ему нравится общаться с железяками. Так, наведем лоск, бреющий крем на лицо, шампунь-порошок на голову… Город-то небольшой, а фиг куда-либо доберешься. Мэрия, вернее ее жалкие останки, поддерживает пару-тройку автобусных маршрутов до даунтауна. Но Лауницу не туда. И ни одна тварь, сидящая в проезжающих мимо внедорожниках, не останавливается. Теперь, если иногородний проезжает через Хармонт, то даже не тормозит; разве что поссать приспичит. Инопланетян, что ли, боятся, или, может, заразы.
Непонятно, как насчет заразы, но инопланетян точно не существует. Если бы они существовали, то наверное вернулись бы, чтобы прибрать свое барахло или чтоб окончательно прикнопить Землю, как англосаксы прикнопили когда-то аборигенов всяких.
В итоге Лауница подбросил какой-то дальнобойщик-мекс, еще не просекший ситуацию. Если бы латино не выводил по дороге свое гнусавое «весаме мучо», то можно было б сказать, что хорошо добрался.
Клиника снаружи выглядела прилично, справа от нее заброшенный элеватор, слева – франшиза «Синтетик Лав». В витрине – чудесные секс-машинки, призывно надувают губки, милые куколки из качественного коллагена и силикона, те самые, которые могут все, от бесед на тему половых свобод и ущемления гейских прав до этого самого. Двадцать заранее программированных поз и еще можешь лично напрограммировать столько техносексуального разнообразия, сколько сумеешь. Лауниц на минутку задумался, почему он еще не завел себе такую подружку, «долли», «пусси» или какую еще киску. Жизнь в Новом свете рациональна: если тебе не дают «девушки» младше 60 лет, то зачем тебе снижать качество жизни и ломать самый важный орган в занозистой старушатине? Надуй же искусственную красотку, налей в нее воды и пользуйся. Да, у нее внутри коллаген и силикон. Но у натуральной дамы внутри тот же коллаген, а еще полипептиды, сахариды и жиры – при отдельном рассмотрении эти продукты тоже выглядят не слишком привлекательно, если не сказать мерзко… Лауниц поспешил зайти в дверь.
Там, конечно, минимум персонала и максимум роботизации. Робохранник в пластмассовой фуражке – она да глазки многоканальных видеокамер придают ему вид терминатора. А щупальцы-зонды обозначают сходство с головоногим моллюском. Когда они с каким-то шуршанием и шипением проносятся около твоей шеи, то появляется очень неприятное ощущение. У робохранника есть еще три длинных носа, которые вынюхивают биополимерную взрывчатку в заизолированных полостях твоего тела, норовят чуть ли не в задницу залезть. Либо псих сегодня опасный пошел, либо врачи тоже запсиховали.
Помимо Лауница, сегодня в приемной имелось еще двое. Какой-то типовой местный жирдяй, они тут поголовно набирают центнер к совершеннолетию за счет безостановочного пожирания чипсов и хот-догов с овкуснителями. А потом у них начинается депрессия, оттого что надо переходить на диету… И еще дамочка не совсем местного формата, аккуратненькая.
От нечего делать попробуем ее просканировать. Да, не шибко разглядишь из-за этого долбаного дерева с искусственным геномом и квазиживыми птичками на пестрых ветках; только видно, что туфли и чулки у нее старомодные. Кто сейчас носит чулки, кроме пенсионерок? Сейчас носят «вторую кожу», гладкую и глянцевую, как у мультяшных девок из «анимэ», выращенную в Шанхае на искусственных полисахаридах и трупном коллагене. Однако ж ножули у этой мадам все равно ладные, точеные. Так что простим.
Позвякивание буддийских колокольчиков означало, что Лауница вызвали к врачу. У него шевельнулось недовольство – попозже бы, тогда б успел эту дамочку закадрить. Первый раз за два года. Мог бы. Чтобы снова себя уважать…
Доктор Альтравита оказался вроде как латино, на стене куча всяких дипломов в рамочках, которые доказывают, что он сертифицированный, опытный, лауреат, отсосал у самого Гиппократа. Короче, присутствуют типичные фишки иммигранта.
Невысокий крепыш с лысинкой, обрамленной барочными завитушками слипшихся волос, с волосами под носом, напоминающими усы, и острыми-преострыми глазками завистника (буравчики он, что ли, туда вставляет?) начал с того, что прокашлялся. Казалось, что он сейчас запоет.
– Если бы ваши проблемы, господин Лауниц, надо было назвать одним словом, то какое бы это было слово?
Вот так задал вопрос. Если одним словом, то это – Хармонт.
Хармонт – плачевный итог 15-летнего жития в Новом свете некогда молодого и талантливого человека – по крайней мере, таковым он себя когда-то считал. И в отношении молодости был совершенно прав. Алекс Лауниц спрятался в Хармонте и «Кабуки», чтобы ничего не напоминало о его провалах, о потерянных годах. О том, как свистнули его лучший сценарий, по которому сняли один из наиболее успешных комедийных фильмов позапрошлого сезона – «Человек, который не спускал воду». По счастью, он не читает хвалебные рецензии на него. В отеле кладбищенского типа есть только один вход в сеть, причем за отдельную плату, так что можно абстрагироваться и не быть гостем на собственных похоронах. Но как после такого решиться на новую работу? И что виновато? Аура неудачника или грех предка – может, прапрадедушка изнасиловал овцу, и она прокляла его род навеки? Или же просто любому продюсеру видно, что он слюнтяй, которого приятно обобрать?
– Доктор, если назвать одним словом, то, наверное, это страх… И от него не избавиться с помощью дешевых трюков из кинофильмов. Типа «поверь в себя», «будь какой ты есть». Мне не во что верить. Мне не на что опереться в моем прошлом – я проигрывал всегда.
Доктор подошел к окну, посмотрел на эстакаду, на которой когда-то сыпалось зерно из бункеров в вагоны, и сказал как будто не без удовольствия:
– Подумывали о самоубийстве?
– Нет… То есть… Если точнее, я иногда думал о том, как достойно и, можно сказать, красиво, ушел из жизни мой отец.
Альтравита поспешно уселся за стол и довольно ударил по нему ладошками-котлетками.
– Это, друг мой, первый шаг… Первый шаг по этой лестнице, ведущей вниз. Которая заканчивается сами знаете где. На столе в морге, – улыбка развела в стороны его красные тугие щеки. – Но хорошо, просто замечательно, что вы искренни со мной.
Доктор не нравился Лауницу. Вся эта мишура на стенах показывает, что будет жопу рвать, чтобы сделать карьеру или хотя бы не потерять практику. Хотя его можно понять: чтобы выживать и выживать неплохо в такой дыре, как Хармонт, надо пользоваться любой возможностью заработать. Сейчас Альтравита, похоже, готов предложить пациенту патентованное средство от фобий и депрессий из сушеных яичек таракана.
– Вы, конечно, слыхали о серотонине, но повышать его уровень искусственно – это дешевая уловка. Ваше заболевание не лечится, господин Лауниц, – уверенно сказал доктор. – Так же как не лечится неудачная жизнь. Если не считать лечением то радикальное средство, к которому прибег ваш отец. Офицер прусской школы, если я не ошибаюсь.
