Все только начиналось.
И словно в подтверждение моих слов услышал знакомое карканье. Да, это вернулись наши вороны. И когда я вышел на галлерею постоялого двора, мне на плечи сели сразу два ворона. Нур и Нор.
– Ка-арр-р!
21
Рэйнар стоял у конюшни и о чем-то мило беседовал с хозяином гостиницы. Рядом с ними топтался Мэдд и ждал обещанного ужина. Просто местечковая идиллия, а не жизнь.
– Я правильно говорю? – хмыкнул я, обращаясь к ворону, сидевшему на моем плече.
– Ка-арр-р!
Резкая боль ударила по глазам, уши заложило, а затылок превратился в ледяную глыбу. Я стоял, с такой силой вцепившись пальцами в перила, что казалось, еще немного, и темное дерево пойдет мелкими щепами. Ладони обожгло резкой болью. Спустя секунду боль исчезла, и на смену пришло ощущение прохладной сырой кожи. Нет, я не Сергей. Я ворон. Ворон Нор, сидящий на плече черного рыцаря.
Боль отступила, и я увидел залив. Он врезался в каменистый морской берег большим полукругом. Будто неведомый великан взял и откусил часть суши. Видел серые скалы, окружающие залив, деревню на берегу и суровых бородатых мужчин, вытаскивающих на берег лодки. В глазах опять потемнело, и перед взором возник огороженный забором двор.
Здесь, в загаженном свиньями углу, сидел полуголый мальчуган. Лет десяти-двенадцати, не больше. Он сидел в железном ошейнике, прикованный к железной цепи как дворовый пес. Страх плескался в его глазах, но вместе с ним плескалась и добрая порция злости. Злости и упрямства. На шее болтался какой-то маленький круглый медальон. Серебряный. Я не видел изображения, но чувствовал рисунок. Профиль оскаленного волка. Нет, не такого, как у меня на жилете, но тем не менее. Это волк.
И какой-то седобородый старик, одетый в длинную хламиду, присел напротив мальчика и повторял одни и те же слова.
– Ну же… Призови своих братьев… Призови их! Ты можешь. Зови, сучье племя!
Мою щеку обожгло болью, словно не ребенка, а меня хлестнули по лицу. Сволочь…
Видение исчезло. Лишь обессиленный Нор сидел на плече с приоткрытым клювом. Судя по всему, эти видения изматывают птицу не меньше меня. Рядом с нами по перилам важно расхаживал Нур, изредка постукивая клювом по темному дереву. Я вытер холодный пот с лица и посмотрел на ворона.
– Лети. И постарайся присмотреть за этим парнем…
– Ка-арр-р! – Нур сорвался вниз. Пролетел над испуганным хозяином гостиницы и взмыл в темнеющее небо.
– Ка-арр-р!
– Ну а тебе, как мне кажется, надо немного отдохнуть. – Я посмотрел на вторую птицу и пошел в комнату.
Нор даже есть не стал. Перебрался на спинку стула и, нахохлившись, закрыл глаза. Я плеснул в кружку чистой воды из кувшина, положил рядом кусок хлеба и вышел из комнаты.
– Мастер Серж! – Внизу у лестницы стоял хозяин гостиницы.
– Что?
– Я любовался вашими лошадьми и подумал…
– О чем именно?
– Вы не продадите одну из них? Вот ту, каурую?
– В вашем городе никто не торгует лошадьми?
– Торгуют, но…
– Но цены кусаются, – закончил я.
– Да, это так, – понуро кивнул хозяин. – А если купить в другом городе, то все равно придется заплатить пошлину нашему норру.
– А если вы купите у меня, то разве освободитесь от налога?
– Налог платит продавец, – осторожно заметил мужчина. – А вы, мастер, свободны от всех налогов. Тем более в нашем городе…
– Каурая лошадь не моя, а Рэйнара. Спросите у него.
Я спустился вниз и прошел в гостиную, где уже накрывали на стол. Там сидел Мэдд и довольно хмыкал при виде блюд, выставленных на стол. Пища простая, но сытная. Хозяйский слуга поставил кувшин с вином. Опять эту кислятину глотать? Нет уж, увольте меня от такого удовольствия! Лучше пиво. Плеснул в кружку вина и осторожно попробовал. Хмыкнул… Попробовал еще раз. Хозяин, судя по всему, решил задобрить постояльцев. Вино напомнило мне лафит. Мягкое и шелковистое, с непонятным, но приятным привкусом.
– Хозяин, старый пройдоха, видимо, открыл бочонок вина, которым любил побаловаться его отец, – проворчал Мэдд, наблюдая за моим лицом. – Его предок знал в этом толк.
– Воистину прекрасный вкус, – кивнул я и налил еще.
Пока слуга таскал из кухни блюда, я пил вино и думал. Через несколько минут открылась дверь, и в зал вошел Рэйнар.
– Продал свою каурую старушку, – сообщил он с сияющим видом и выложил на стол монеты. – За сорок пять даллиноров.
– Молодец. А деньги зачем выложил? Это твои.
– Но вы же дали мне лошадь…
– Я дал тебе двух лошадей, которых мы взяли как трофей. Они принадлежат тебе. Как и лошади Мэдда. Как и оружие, взятое в замке. Это часть нашей добычи. Или ты забыл условия своей службы?
– Спасибо, мастер! Кстати… У нас еще две лошади.
– Вороного жеребца, который принадлежал погибшему Владу, тоже можно продать, если найдется купец. Влад, да упокоят боги его душу, был хреновым наездником. Испортил жеребца. Некогда возиться с его характером. Так что спроси у хозяина, может, найдет покупателя. За шестьдесят даллиноров, не меньше. Если найдется, то предложи и два седла, оставшихся от погибших. Они лишние.
– А эту смирную лошадку? Каурую. Она больше подойдет для женщины, чем для воина.
– Оставь. Для нее уже есть всадник.
– Всадник?
– Мой новый брат.
– Да, мастер!
Рэйнар кивнул и пошел общаться с хозяином. Забегая немного вперед, могу сказать, что вороного жеребца продали. Вместе с двумя лишними седлами. Выручили за это восемьдесят пять даллиноров.
Когда мы уже начали ужинать, я достал из кармана кошелек и выложил перед Мэддом тридцать монет.
– Завтра утром купи для нас продукты в дорогу. Вина, хлеба, крупы, вяленого или сушеного мяса. Соли, пряностей. В общем – все, что посчитаешь нужным.
– Да, мастер Серж, – важно кивнул Мэдд. – Будет сделано.
А потом мы налегли на еду. Посреди стола стояло большое блюдо с жареным поросенком. Его румяная корочка поблескивала в свете камина и просто требовала оценить пряный вкус и благородное искусство местного повара. Из пасти торчала веточка петрушки. Вокруг блюда примостились глубокие миски, исходящие крутым паром, и куски мягкого, еще теплого хлеба. Мясная похлебка была щедро приправлена перцем. Судя по жгучему вкусу – здесь присутствовали все сорта перца, который доставляли в Асперанорр с южных земель. Уже после нескольких ложек супа голод отступал, но вместо него голодным зверем набрасывалась жажда. Набрасывалась и требовала кружку вина, чтобы утихомирить бушующий в желудке пожар.
