Ко мне подполз Мамелюк:
— Командир, — зашептал он, — на десять часов посмотри. На нашем берегу.
Внимательно изучив указанное направление, я обнаружил егеря, рассматривающего почву на предмет наших следов. Он, конечно, пытался все делать скрытно, но на этом участке местности качественно замаскироваться очень сложно. Найдя искомое (хотя там только слепой не нашел бы след), егерь проследил направление нашего движения, которое четко указывало на север, и осторожно попятился назад. Сейчас он доложит командиру о найденном следе, и Роджер стартует к месту перехвата, где его, скорее всего, уже ждет Коваль. Румын дошел до берега и, вопреки моим ожиданиям, начал что-то показывать руками своим бойцам на противоположном берегу. Через три минуты оттуда стартовала лодка с тремя пассажирами. Выскочив на берег, они с ожидавшим их егерем поспешили к месту, где он нашел наши следы. Следопыт показал на следы и рукой обозначил направление нашего предполагаемого бегства: на север.
«Ай, молодец! — мысленно похвалил я румына. — Продолжай, красавец! Будь убедительным! Пусть твой командир согласится с твоими доводами, садится в вертушку и валит на север. Коваль его заждался».
Пришедшие еще раз осмотрели следы и устроили небольшое совещание.
«Роджер, мать твою, что ты телишься? — вертелось у меня в голове. — Что ты можешь сделать? На что у тебя есть время? Тебе нужно валить на север. На север!!!»
Хотя с чего я взял, что среди присутствующих есть Роджер? Интуиция? Ладно, «будем посмотреть», что они придумают. А что на их месте придумал бы я? Несмотря на такие дикие, на мой взгляд, потери, я бы «закусил удила» и гнал бы противника до последнего. Терять уже нечего, а так сохраняется вероятность поимки виновника всех бед. И пустил бы по следу пару опытных следопытов, а сам сорвался бы к точке перехвата. Так, один опытный следопыт уже есть. Осталось найти ему компаньона.
Тот, кто отдавал приказы из прибывших румын, судя по всему, рассуждал так же. Два егеря остались на этой стороне болота, а двое поплыли на другой берег. Мамелюк потрогал меня за рукав, привлекая к себе внимание. Я повернул к нему голову, а он знаками поинтересовался: «Что будем делать?» Так же, знаками, я приказал ждать. Он помедлил, а потом предложил уничтожить цель, имея в виду оставшихся следопытов, но я снова повторил: «Ждать». Оставшиеся егеря уселись на берегу и тоже начали чего-то ждать. Мы, соответственно, стали ждать того же самого.
Минут через десять из-за леса поднялись две вертушки. Одна сразу стартовала на юг, откуда прилетела. В ней, видимо, были все румыны, которых накрыло пламенем. А вторая вертушка, пролетев над двумя следопытами, умчалась на север. Следопыты, не спеша, поднялись, проверили амуницию и пошли по следу. Через сорок метров они его, естественно, потеряли. Долго топтались на месте, ничего не нашли, но, или следуя полученным инструкциям, или своим собственным соображениям, потопали на север. Когда они скрылись из поля зрения, я знаками дал команду Мамелюку и Ильдару следовать за ними. А Мамелюку дважды еще и повторил, что требуется только наблюдение. Предупредил обоих, что мы выдвигаемся за ними через час.
Парни плавно «потекли» вслед за румынами. Петюня, увидавший, что я обозначил разницу в начале движения в один час, поинтересовался причиной задержки. Жестами я приказал ему не высовываться и наблюдать за противоположным берегом. Моя идея была проста: мы не видели, сколько егерей погрузилось в вертолет, мы не знаем информации, полученной Роджером от раненых румын. Следовательно, если у него хватило ума или безумия отправить за нами пешую команду, то отправить еще одну команду вслед за первой, он мог запросто. Тем более если «жженые» егеря смогли ему сообщить, что пожару предшествовали четыре взрыва, а пилоты упавшей вертушки оповестили другой экипаж о заработавшем маяке. Если вся эта информация дошла до него, то мысль о близко расположенной засаде должна была прийти ему в голову. Соответственно, нам оставалось только ждать. Если в течение часа вторая поисковая команда не покажется из леса, мы тоже уйдем на север.
Часа ждать не пришлось. Через сорок минут на том берегу возникли восемь егерей. Вытащив две лодки, они переправились через болото и осторожно пошли по тому же маршруту, что и два их товарища. Товарищ Роджер оказался не только недоверчивым, так еще и продуманным. Хорошо, что его продуманность была ограничена опытом войны с чужими партизанами. И, поставив себя на место противника, он не смог просчитать наши шаги.
Как только егеря скрылись из виду, я подозвал своих бойцов и поставил задачу:
— Петюня, ты остаешься тут еще на полчаса. Маловероятно, конечно, что румыны пойдут тремя эшелонами, но лучше подстраховаться. Если через полчаса после нашего ухода ты не заметишь ничего подозрительного, то догонишь нас. Если что-то тебе не понравится или покажется подозрительным, ждешь еще тридцать минут. Все понял? Молодец. Остальные выдвигаемся вслед за егерями. Встаем на дистанции пятидесяти метров и ползем за ними до упора.
— А когда наступит этот упор? — поинтересовались парни.
— Как когда?! В шестнадцать часов сегодняшнего дня. Поэтому запасайтесь терпением. И еще один момент. Братцы мои, мы плотно садимся на хвост итальянцам. Это очень серьезно. Это даже не румынские егеря. Это гораздо опаснее. Поэтому любая ошибка при преследовании, как минимум, приведет к провалу операции, а как максимум — к нашим потерям. Ни первого, ни тем более второго мне не нужно. Поэтому прошу еще раз: будьте предельно внимательны.
— Командир, мы с «Зелеными беретами» справились. Эти не должны быть опаснее.
— Забудьте про «Беретов». Это было давно и неправда. Повторяю еще раз: максимум внимательности и осторожности. Если к шестнадцати часам Коваль их не «приберет» или еще чего-нибудь не случится, валим всех к чертовой матери. И еще: если преследование растянется на долгий срок, мы выйдем к лежке Марси и компании. Не прозевайте этот момент. Все понятно? Ну, с Богом!!!
12
Мы поползли вслед за итальянцами. Довольно быстро встали на их след. Как они ни старались, но скрыть свои следы не сумели. Следы их пары следопытов, ушедших первыми, тоже неплохо читались. А следы Ильдара и Мамелюка я обнаружил с трудом. Точнее, нашел часть следа Ильдара, следов Мамелюка так и не видел на всем протяжении пути. Сократив дистанцию до пятидесяти метров, мы повисли на хвосте Роджера и его бойцов. Если, конечно, Роджер был в составе впереди идущей группы. И началась самая сложная (даже сложнее проникновения на чужой объект) операция: преследование группы противника на максимально короткой дистанции. И не просто противника, а противника, прошедшего такую же школу, что и мы: так же, как мы, умеющего бесшумно и подкрадываться, и преследовать. Короче говоря, началось соревнование нервов, смекалки и, главное, двух диверсионных школ.
* * *
В «Валгалле» меня и Марсю целый месяц учили этой науке. Количество синяков и ожогов, полученных при обучении, не поддавалось подсчету. Учили нас просто, но надежно. Вывели в лес, рассказали, показали, добились правильного выполнения — и вперед, преследовать инструкторов. А инструкторы были полбеды, что сильно грамотными, так еще и очень злыми. На пути следования нас ждали и растяжки, и мины, и обычные ловушки. Мины и растяжки были сделаны из взрывпакетов, доработанных поражающими элементами в виде резиновых шариков. Эти шарики при попадании в человека могли не только контузить, они еще и обжигали незащищенные участки кожи. В первый день тренировки мы собрали «урожай» из восьмидесяти процентов всех взрывных устройств. В обычные ловушки, если их так можно назвать, мы, слава Богу, не попадались. Но не подрывы были самым страшным. И не то, что после подрыва следовал кросс на один километр в полной выкладке. А то, что «полосу» приходилось проходить сначала. И пока мы бегали, «добрые» инструкторы минировали все по новой. Такая система обучения быстро принесла положительные результаты: на девятый день мы проползли, ни разу не подорвавшись. Довольные собой и жизнью, мы подошли к инструктору и доложили об успешном прохождении полосы в три километра. Он посмотрел на нас, как солдат на вошь, и сказал:
