— Святой отец, так я о чем толкую: я насыплю грехи в емкость, а ты, именно ты, их отпустишь…
— Я тебе что, алкаш — в одну харю грехи отпускать? — обиделся капеллан.
— Едрить твою, — выругался я, — почему в одну харю? Вечером, да еще и в пятницу, с тобой кто угодно чужие грехи отпустит. А уж на халяву…
— Ага, — сообразил он, — верно глаголешь. А до вечера мне что, так и не исповедовав, ходить?
У меня аж рот открылся от такой наглости.
— Слышь, падре, ты что, об угол храма головой стукнулся?
Поняв, что ляпнул лишнего, батюшка тут же «включил заднюю».
— Сашко, ты меня не так понял. Я должен постоянно с бесом бороться, вот и задумался: кого до вечера мне еще можно исповедовать…
— Скоро из штаба Зимин выйдет, — я ненавязчиво сдал своего полковника, — он вчера денюжку получил, посему греховных мыслей у него — как у собаки блох. Исповедовать его нужно срочно, дабы бессмертная душа его…
— Зимина исповедовать… — неуверенно промямлил батюшка. — А в «фанеру» не зарядит?
Моего полкана боялись все. Даже морпехи. Даже капеллан морпехов.
— Не дрейфь, святой отец, — обнадежил я его, а сам поспешил в расположение своей группы. Буквально через минуту я услышал рык любимого командира:
— Ты что, каптри, с колокольни упал? Исповедовать он собрался! С утра! Да я тебя, червоточина морская…
Чем закончился их диалог, я так и не узнал, так как был достаточно далеко.
В расположении меня уже ждали мои головорезы.
— Санек, — увидав мой сосредоточенный вид, начал Марсель. «Саньком» Марся называл меня еще с детского сада. С самой младшей группы. С тех же времен я называл его «Марсей». — Только не говори, что мы тоже пойдем подвиг совершать?
— Почему «тоже»?
— Так Коваль заходил. Посоветоваться с тобой ему надо. Он вкратце описал, что для него приготовили.
— Штабные?
— Нет, Михалыч.
— Он еще зайдет?
— Да, минут через сорок. Так, что, тоже геройствовать пойдем?
— Пойдем, родной. Пойдем. И думается мне, что наш «подвиг» позабористее будет…
— Все так плохо?
— Ты тоннель помнишь, который мы в прошлом месяце обнаружили?
— Ну?
— Так вот его нам и нужно найти.
— И все?! — оживился Марсель.
— Держи карман шире. Уничтожить его нужно.
— Они там что, с ума сошли, — он повернулся в сторону штаба, — нас еще на подходе всех перестреляют.
— Не каркай. Термит, дуй на склад и получай пластит. Чем больше — тем лучше.
Сапер, к которому я обратился, задумчиво почесал щеку и поинтересовался:
— А ч-ч-чего рвать б-б-будем?
— Тоннель.
— Т-т-тот самый?
— Именно.
— П-п-понял.
Проводив сапера взглядом, я обратился к своим:
— Чего стоите? Дружно готовить снарягу и получать боеприпасы!
Народ, тихо ворча, пошел выполнять указание.
— Нет, Санек, — Марся никуда уходить не собирался, — ты серьезно рассчитываешь его уничтожить? Это же самоубийство чистой воды.
— Война — это вообще одно сплошное самоубийство. Ты чего стоишь?
— У меня давно все готово. Ты, как в штаб ушел, так я все и приготовил. А парни еще над моей паранойей смеялись.
— Тогда иди, спать ложись.
— Не хочу. Выспался уже.
— Тогда не отсвечивай. Чапай думать будет.
— Ну-ну, — хмыкнул он и пошел в палатку.
Я уселся за стол перед палаткой и налил себе чаю. Мне не нужно было дожидаться вечера для получения информации от штаба. Возле тоннеля мы сутки пролежали в прошлом месяце. Под первой линией оцепления. И как к нему скрытно подойти, я уже знал. Но вот как его уничтожить и остаться в живых — ответ на эту загадку еще не нашел.
Через двадцать минут вернулся Термит. Пластита он набрал столько, что вез его на тележке.
— Леня, а на кой черт столько?
— Т-т-там ить ск-к-калы кругом и б-б-бетона много. Я еще т-т-тогда прикинул, ско-о-о-лько нужно.
— Ладно, распредели между парнями.
Термит кивнул и пошел раздавать взрывчатку. Не прошло и минуты, как из палатки медиков раздался возглас Зямы:
— Леонид, а вы часом не опухли со своим «пластилином»?
— К-к-командир п-п-при…
— Что «командир», что «приказал»? Я, между прочим, врач! А не ломовая лошадь. Так что идите в сад вместе с «пластилином» и командира туда же заберите.
— Н-н-но… — попытался настаивать Термит.
— Так, Термит, — услышал я голос второго врача. — Зяма направление движения тебе задал, так и вали туда скорым шагом, и замазку свою забери. Не понесу я ее. Мне и так за Зяму его добро таскать.
А это стало для меня неожиданностью. Зяма и Ильдар, два медика группы, хоть и «друзья не разлей спирт», но никогда не сачковали за счет друг друга.
— П-п-почему тебе т-т-таскать? — так же, как и я, удивился Термит.
— По кочану, — ответил Зяма, — Ильдарище, не гони волну, я в норме.
— Зяма, — людоедским голосом начал Ильдар, — я что-то не слышал, чтобы среди евреев были камикадзе. Я тебе сказал: вали в госпиталь!!! Леня, собирай; собирай свою амуницию, у Зямы аппендицит, и с нами нынче он не пойдет. На больничном он.
А вот это была новость! Притом плохая. Я вошел в палатку, где два медика отбивались от сапера.
— Так, эскулапы, я чего-то не знаю?!
Зяма, который лежал на кровати, попытался встать для приветствия, но получил кулаком в грудь от Ильдара и снова лег.
— Командир, — Ильдар повернулся ко мне, — у Зямы аппендицит. Сто процентов. Этот мудак вчера терпел и молчал, а сегодня он встать не может. Я его уже осмотрел. Минут через десять «таблетка» приедет, увезут этого героя.
— Зяма, ты кретин, — высказался я. — Что за детский сад?!
— Командир, я в норме, — и тут же вскрикнул, потому что Ильдар ткнул пальцем ему в живот.
— Татарин, зараза, ты что делаешь?!
— В «норме» он, — проворчал Ильдар, — заткнись и жди машину!
— Вашу мать! Ильдар, замену искать будем?
— Во-первых, сейчас ты ее не найдешь, во-вторых, врача квалификации Зямы уже не найти в принципе, и, в-третьих, я никого не подпущу к парням. Они же из насморка пневмонию за сутки сделают.
Ильдар был прав. Квалифицированных медиков катастрофически не хватало. В госпиталях еще можно найти грамотного специалиста, а на передовой это редкий экземпляр. Нам повезло: Зяма — кандидат медицинских наук, нейрохирург. Ильдар тоже КМН. До войны он был гинекологом, но быстро «переквалифицировался». Мне завидовали все: иметь в составе группы двух врачей, да еще такой квалификации! Когда мы отдыхали после выходов, эти двое постоянно оперировали в госпитале, поэтому группа никогда не испытывала недостатка в спирте…
