Когда настало время разбирать пожитки, тетка, помогавшая обустраиваться племянничку, долго хохотала, держа в руках светлые летние туфли, которые помимо всего прочего Степан прихватил из дому.
И куда ты в них ходить собрался? На огороде картошку копать или корову доить? Хех, Ален Делон на пенсии…
Тёть, ну чего ты? – смутился Степан над своей собственной глупостью, забирая модную обувь и запихивая поглубже в пакет.
Да ничего. Ладно, пусть лежат, вдруг жениться будешь – на свадьбу оденешь.
Тё, ну какая свадьба? Я, между прочим, женат…
Ага, как же! – фыркнула тетка. – Женат! Тьфу ты! Тоже мне жена! Ну ничего-ничего… найдем тебе нормальную девчонку, работящую… - начала бурчать себе под нос родственница. – Хоть матери твоей-покойнице, царствие ей небесное, на том свете икаться не будет. Ничего-ничего…
Степан не стал ничего отвечать. Все равно без толку.
Теть, а что с Женькой? Что-нибудь слышно? – поинтересовался парень про судьбу старшей дочери тетки, от которой не было известий с начала всей этой катавасии.
Ох, Стёпик, ночами плохо сплю… Все о ней думаю. Она же звонила в последний раз числа двадцать второго, говорила про беспорядки в Херсоне, а потом я до нее дозвониться не могла… Иван порывался ехать ее искать в город, но у нас началось то же самое, и было уже не до того. К тому же где ее там искать – даже и не знали. Хорошо хоть Кристинка с нами… хоть как-то легче.
Теперь вот после казни тех, кто совершил налет на дом подполковника, возглавившего село в столь сложное время, Степан вместе с попутчиками, неожиданно перешедшими в раздел приятелей и соратников, переехал в один из оставшихся домов. Решение суда было суровым, но верным – сейчас нельзя было сопли жевать. В суровое время нужны были суровые законы, иначе все могло обернуться более чем плачевно. В демократию пусть играются в Америках и Европах, а у нас по старинке, старый-добрый тоталитарный режим.
Дом был большим и просторным. Абсолютно непохожим на те, которые строились в Севастополе в частном секторе. Конечно, цена на землю разнилась чуть ли не в десятки раз, поэтому и не экономили, не строили двух-трех этажные курятники. Дом хоть и был одноэтажным, но с большой кухней, верандой, еще и с четырьмя комнатами в придачу. Сначала было как-то не по себе въезжать в помещение, чей хозяин был практически собственноручно повешен, а жена и дети выгнаны.
Бывшая хозяйка успела забрать только некоторые вещи – одежду, фотографии, документы. Остальное же все осталось на своих местах. Даже детские игрушки.
Надо бы собрать все эти вещи да отдать хозяйке… - предложил Юрка, крутя в руках мягкого зайчонка, судя по цвету - родом из Чернобыля или прилегающих к нему мест.
Да положи ты этого зеленошкурого мутанта… Отдадим все!
Потом почти целый день наводили шмон во всем доме, и не потому что там было грязно. Нет! Как раз с этим все было хорошо. Просто убирали все личные вещи бывших хозяев, чтобы те не мозолили глаза и не напоминали о событиях, ставших причиной появления здесь новых жильцов.
Дворище, соответствующее самому дому, было просто огромным, большую часть которого занимал огород с грядками, садовые деревья, кусты малинника и смородины. В общем, все то, что в городе покупалось в супермаркетах или на рынке. А еще были утки, гуси и свиньи. Вот что делать со всем этим добром Степан не имел ни малейшего понятия.
Тетка заверила, что все расскажет и покажет, да и Кристинка обещала забегать, помогать. Лишь бы было чем кормить все это добро. Поэтому сразу же провели ревизию запасов. В большом деревянном ящике обнаружилось что-то непонятное для Степана – какая-то стружка… Парень зачерпнул непонятной крупы, присмотрелся повнимательнее – вроде, на перемолотую пшеницу похоже…
Кристинка, это что такое и с чем его едят?
Девчонка рассмеялась, глядя на озадаченное лицо брата.
Да это же дерть – пшеница перебитая. Ее запаривают, добавляют там траву или шкурки разные и свинкам скармливают.
А-а-а… Понятно.
Уткам тоже можно. Так что запоминай.
В сарае еще нашлась железная бочка, устланная изнутри целлофаном, наполненная более чем на середину пшеницей. Наверное, кур кормить. Тут же стояли два отечественных велосипеда, куча разнокалиберных ведер, разнообразные сапки-лопаты и прочие необходимые в хозяйстве вещи.
Вот и вопрос с транспортом решился. Ниссан же загнали во двор, канистры с оставшимся топливом выгрузили и отнесли во все тот же сарай.
Бывший хозяин дома был небедный – все ж не зря держал несколько магазинов. И техника в доме была, и ремонт… даже машина, хоть от Дэу Ланоса на селе толку было и не много.
Да уж… Не кисло! – прокомментировал Константин после инвентаризации нового имущества.
Та да. Только вот все мне покоя мысли о семьях осужденных не дают. Все-таки выгнали их, можно сказать, голыми и босыми… Детей жалко…
А тех других детей тебе не жалко?
Жалко, конечно, но все же… Ладно. Ничего уже не изменишь.
На этом все разговоры про бывших хозяев и закончились.
Теперь приходилось вставать пораньше, чтобы всю живность накормить. Константин пропадал у начальства, ну а Юрка, если не удавалось того выловить, у Степановой тетки – наверняка, глаз на Кристину положил.
А там и время подошло картошку садить. Поэтому, вооружившись лопатой и не забыв положить в карман штанов все тот же трофейный пистолет с единственной оставшейся обоймой, парень выбрался на огород с инвентарем в одной руке и ведром проросших кусочков картошки в другой – постигать азы земледельческой культуры, надеясь, что отсутствие опыта компенсируется памятью предков.
Сначала все пошло быстро, но потом Степан, не привыкший к подобного рода работе, быстро устал. Болело все – и спина, и руки, и ноги… Но мужчина как заведенный продолжал работать, прекрасно понимая, что теперь продукты в магазине не купишь – жрать придется только то, что вырастил на огороде ну или то, что община выделит за работу на общее дело… или в столовке, когда смена дежурить на посту. Степан, как и Константин, и дядька Иван записался в местную гвардию, если можно было ее так назвать.
Политический строй новообразовавшегося мини-государства еще был не определен. Да и государством, как таковым село, хоть и районный центр, назвать было сложно… Но пока все свелось к тому, что кучка народа приняла на себя управленческие функции, пыталась организовать быт на должном уровне, что было, скажем так, очень непросто, т.к. проблем было больше, чем способов их решения…
Так что пока в селе было что-то вроде колхоза, в который входила коровья ферма, свиноферма и два завода, а так же группа мужчин, охраняющих все это добро, как от мертвецов, так и от через чур шустрых местных. Все ‘сотрудники’ колхоза могли питаться в столовой в дни своего дежурства, а так же обеспечивались жильем, коли таковое требовалось и имелось в наличии – хоть пришедшая в этот мир Беда лишь краем задела Николаевку, но все же задела. И гибель местных жителей имела место быть. Поэтому, внезапно опустевшие дома попадались, но на произвол судьбы не бросались.
