Наш отряд проехал по подъёмному мосту и, миновав ворота, оказался во внутреннем дворе. Расторопные слуги тотчас переложили раненного Йожефа на заблаговременно приготовленные носилки и перенесли его в северную башню, где позже разместились и остальные загоряне.
К нашим котам отнеслись здесь с тем же вниманием, что и к людям. Никоран мигом отреагировал на причитания Леопольда, который жаловался на зверский голод, и, прежде чем пойти к герцогу с докладом, лично отвёл капризного кота на кухню, чтобы там его накормили. Мы поняли, что в Шато-Бокер огромное самомнение Леопольда нисколько не пострадает, скорее наоборот — ещё больше возрастёт.
Двое слуг, мужчина и женщина средних лет, которых звали Бедалис и Николетта, провели нас в восточную башню, где находились гостевые покои. Наши апартаменты состояли из сеней, прихожей, спальни и ванной. Прихожая оказалась просторной комнатой с мягкими креслами, столом и комодом; её пол был устлан коврами с затейливыми рисунками, а на стенах висели гобелены с изображением охотничьих и батальных сцен. В спальне стояла широкая кровать с шёлковыми простынями и бархатным балдахином; на полу лежало несколько медвежьих шкур, а над отделанным мрамором камином в углу висело две кабаньи головы. Рядом с камином была небольшая дверь, ведущая в ванную. Когда горничная открыла её, мы увидели ярко освещённую комнату, стены, пол и потолок которой были выложены мраморной плиткой. В центре комнаты находилась вытесанная из цельного куска гранита ванна впечатляющих размеров, к ней был подведён кран с двумя вентилями.
— Вы, наверное, хотите помыться с дороги, — произнесла горничная с утвердительной интонацией.
От этих слов я сразу почувствовал себя очень грязным. Собственно, я и был грязным. Мы оба были грязными — что и немудрено после такой-то прогулки.
Инна поглядела на себя в зеркало и брезгливо поморщилась.
— Конечно, мы помоемся, — сказала она. — И чем раньше, тем лучше. Желательно в горячей воде… если она есть.
Николетта молча прошла в ванную, повернула один из вентилей и подставила руку под струю из крана. Только после этого она с уверенностью заявила:
— В нашем замке всегда есть горячая вода.
Мы с женой тоже вошли в ванную, оставив Бедалиса в спальне распаковывать наши вещи. Горничная тем временем отрегулировала оба вентиля и попросила проверить, устраивает ли нас такая температура воды. Я проверил и прибавил ещё немного горячей.
— А не слишком ли сильный напор? — осведомилась Инна, с некоторым беспокойством глядя, как быстро наполняется ванна. — Может пойти ржавчина.
— Ржавчины у нас не бывает, — заверила её Николетта, насыпая в ванну какие-то порошки с приятным и ненавязчивым запахом. — Чары на водопровод наложил сам господин де Каэрден.
— Так он колдун? — спросил я, а мысленно добавил: „Вот теперь всё ясно.“
„Ты о его кошке-лошади или о странной реакции на наши титулы?“
„И о том, и о другом. Мы должны были раньше сообразить, что барон де Каэрден — колдун. И не просто колдун, а…“
— Он не просто колдун, — словно эхо прозвучали слова горничной. — Господин Ривал де Каэрден — рыцарь Инквизиции. Вот уже двадцать семь лет он состоит при особе его светлости герцога по высочайшему приказу его величества верховного короля. Разве вы не знали об этом?
— Кое-что слышали, — ответил я. — Нам рассказывали историю о сыновьях господина герцога, но до конца её не досказали. А мы бы очень хотели узнать, что с ними случилось.
Служанка мигом переменилась в лице. Румянца на её щеках как и не бывало.
— Вы уж простите, милостивые государи, — дрогнувшим голосом промолвила она, пугливо осмотревшись вокруг. — Его светлость не любит, когда говорят о его сыновьях. Однажды Бедалис не в меру распустил язык, так монсеньор герцог посадил его в подвал и продержал там две недели на хлебе и воде. — Николетта быстро взглянула на Бедалиса, который методично разбирал в спальне наши вещи. С тех пор, как его представили, он ещё не произнёс ни единого слова. — Поэтому не взыщите. Если вас это так интересует, обратитесь к господину де Каэрдену. Только он в этом замке может говорить о сыновьях его светлости, и никто другой.
— Гм, ладно, — сказал я и увидел, как на лице горничной отразилось облегчение. — Спасибо, что предупредили. Теперь, по крайней мере, мы не попадём в неловкое положение.
— Всегда рады служить вашим светлостям, — с поклоном ответила Николетта. Она подошла к двери, плотно закрыла её, затем второпях вернулась к крану и закрутила оба вентиля. — Ванна готова, господа. Милости прошу. Если не возражаете, я сейчас же займусь вашими дорожными платьями, прослежу, чтобы их немедленно отправили в стирку. К завтрашнему утру они будут высушены и выглажены.
Инна поблагодарила горничную, разделась с её помощью и, не мешкая, залезла в ванну. Я же с завистью смотрел, как жена, повизгивая от удовольствия, плещется в горячей воде, и ждал ухода Николетты. А она, в свою очередь, терпеливо дожидалась, когда я соблаговолю раздеться и передать ей свой пропитанный пылью и пóтом наряд. Очевидно, ей даже в голову не приходило, что я могу стесняться.
„Владик, не жеманничай,“ — подначила меня Инна. — „Ты же не стыдился Суальды.“
„Так это Суальды,“ — возразил я. — „Она нам как бабушка… И вообще, эти феодальные обычаи скоро меня доконают. Честное слово.“
В конце концов я не выдержал, разделся только до белья и в таком виде полез в ванну. Горничная поняла сей прозрачный намёк и, прихватив с собой мою верхнюю одежду, удалилась, напомнив перед уходом, что ужин начнётся в главной башне замка через полтора часа.
Когда мы с Инной остались вдвоём, я с облегчением стянул с себя мокрое бельё и по шею погрузился в благоухающую хвоей и цветами мыльную воду. Некоторое время мы молча нежились в этой огромной ванне, изнывая от блаженства. Наконец жена придвинулась ко мне, зачерпнула ковшом воду и вылила её на себя. Я взял кусок розового мыла с ароматом лесных ягод и принялся мылить ей волосы. Я обожал мыть Инну, а ей очень нравилось, как я её мою, и обычно она ничего не делала в ванне сама, предоставляя мне ухаживать за ней.
— Итак, наши поиски увенчались успехом, — заговорила Инна, когда я закончил с её волосами и перешёл к шее и груди. — Мы нашли инквизитора, причём раньше, чем рассчитывали… Кстати, тебе не показалось, что он откуда-то знает меня?
— Показалось, — ответил я. — Он так смотрел на тебя, словно вы с ним уже встречались. Ты не помнишь его?
— Нет. Я уверена, что вижу его впервые. Память у меня хорошая, а у де Каэрдена очень приметная внешность. Я бы его не забыла… Если только, — поспешила добавить жена, — мы не встречались лет десять или пятнадцать назад. — Она сделала короткую паузу. — Но тогда получается, что с самого детства я была, как говорится, «под колпаком» у Инквизиции. А может, и мы оба. Как думаешь?
Я вздохнул:
