Но если ко всему прочему подумать о том, что Сьерра Тараумара — место, где нашли первые скелеты людей гигантского роста, и в то самое время, когда я пишу эти строки, продолжают их находить, тогда все легенды сбрасывают свои сказочные образы и становятся реальностью. С одной из реальностей, которая придерживалась своих сверхчеловеческих, может быть, но естественных законов, Возрождение XVI века порвало: Гуманизм Возрождения был не возвеличиванием человека, а его уменьшением, поскольку Человек перестал подниматься к природе, а начал низводить природу к своему собственному росту, и взгляд на человека как на нечто исключительное стал причиной того, что человек вообще утратил все Естественное.
Именно тогда астрономическое знание природы, по которому жизнь вращается вокруг солнца, стало тайной; но в этот магический натурализм, одинаковый повсюду, традиция которого без остановки проходила с востока на запад, были посвящены примитивисты Флоренции, Ассизи, Комо и т. д.
В своих полотнах, посвященных Рождеству и Волхвам, эти художники выразили тайну жизни, и выразили как дети своего времени, когда Искусство служило прежде всего науке; вот почему их полотна, которые воспринимаются эмоциональными вибрациями души, в то же время воспринимаются и с высоты рационального Знания. Один-единственный цвет, если он восхищает сердце, соответствует вполне конкретной, точной и научной вибрации, где Числа-Принципы могут найти друг друга.
После всего сказанного мне больше не кажется странным, что существует страна, где традиция Магов, носителей огня, живет в форме скал, на одеждах и в священных ритуалах, один из которых — ритуал окрашенного звука, а грандиозная вибрация Природы упорно напоминают целую эпоху живописи, Великие Люди которой были одержимы теми же самыми знаками, теми же самыми формами, тем же светом, теми же тайнами.
Природа создала танцоров в их кругу, как она создала маис в его кругу, а знаки — в лесах.
[22]
Протораса
[23]
Общаясь с тараумара, входишь в мир ужасно устаревший, анахронический, бросающий вызов нашему времени. Но осмелюсь сказать, что тем хуже для нашего времени, а отнюдь не для тараумара. Так, например, используя термин, который нынче совершенно вышел из употребления, можно сказать, что индейцы тараумара говорят о себе, ощущают себя, считают себя проторасой и доказывают это всеми способами. Сегодня уже никто не знает, что это такое — протораса, и если бы я не увидел тараумара, я думал бы, что за этим выражением скрывается Миф. Но в Сьерре Тараумара многие Великие Античные Мифы вновь становятся действительностью.
Индейцы тараумара не верят в Бога, и в их языке отсутствует слово «Бог», но они поклоняются трансцендентному принципу Природы, который является и Мужским, и Женским началом, как и должно быть. И этот принцип они носят на своей голове, как посвященные Фараоны. Да-да, повязка с двумя свисающими концами, которой они перевязывают волосы, говорит о том, что в их крови еще сохраняется сознание высокой естественной избранности, что они ощущают себя — и являются — расой, первоначально связанной с Мужским и Женским началом, над которыми поработала Природа.
Так посвященные китайцы, в полном соответствии с традициями своих предков, носят на спине две косички. А у каменной скульптуры Моисея на лбу видны два рога: правый — для мужского начала, левый — для женского; и некоторые индейцы тараумара ко всему прочему, носят волосы, откинутые назад, как рога. И все это, вместе со статуями Моисея, напоминает некоторые маски майя или тотонаков, у которых на лбу отмечены две точки, или два углубления, но вытянутые вдоль, как смутное воспоминание о строении окаменевших глаз.
Многие индейцы, то ли потому, что они не хотят говорить, то ли потому, что забыли, что это означает, утверждают, что этот аксессуар — чистая случайность, и повязка служит им только для того, чтобы удерживать волосы. Но я видел, как индейцы шьют свои повязки таким образом, чтобы два конца обязательно свисали; и, в частности, я видел, как жрецы Пейотля, перед тем как начать свой ритуал, имеющий мужскую и женскую природу одновременно, сбрасывают на землю свои европейские шляпы и надевают повязки с двумя концами, точно хотят показать этим жестом, что вступают в круг Природы с намагниченными полюсами.
У этой расы есть неопровержимое доказательство ее посвящения: тот, кто близок к силам Природы, разделяет ее секреты. Но я бы сказал, что это посвящение — вещь обоюдоострая. Ибо если индейцы тараумара физически очень сильны, как сама Природа, то это не потому, что они живут в прямом, материальном смысле рядом с ней, но потому, что они созданы из той же ткани, что и сама Природа, и, как все настоящие, подлинные проявления Природы, они рождены от первичного замеса.
И я бы сказал, что естественное Бессознательное помогает им преодолевать не только усталость, но и извращение великого принципа, каковым они объясняют наличие физических недостатков. С одной стороны, они демонстрируют свое посвящение знаками, которыми в неудержимом изобилии украшают деревья и скалы, с другой — они открывают его своей телесной мощью, восхитительной выносливостью, презрением к физическим страданиям, боли, болезням.
Бытует ошибочное мнение, что тараумара не знают цивилизации, но нельзя сводить цивилизацию к облегчению физических нагрузок и материальным удобствам, которые народ тараумара всегда презирал.
Потому что, хотя тараумара и не умеют работать с металлами, вооружены лишь копьями и стрелами, пашут землю стволами деревьев и спят в одежде прямо на земле, они, однако, являются носителями самой высокой идеи философского развития Природы. И из этого развития они почерпнули секреты для своей идеи Чисел-Принципов так же, как это сделал Пифагор. Истина состоит в том, что индейцы презирают жизнь своего тела и живут только идеями, то есть пребывают в постоянном, своего рода магическом взаимодействии с высшей жизнью этих идей.
Каждой деревне тараумара предшествует крест, деревня окружена крестами с четырех сторон света. Этот крест — не христианский, не католический, это — крест Человека, распростертого в пространстве, Человека, раскинувшего руки, невидимого, пригвожденного к четырем сторонам света. Так тараумара демонстрируют подлинную геометрическую идею мира, с которой связана сама форма Человека.
Это означает: здесь — живое геометрическое пространство, оно создало самое лучшее из того, что могло, оно создало Человека.
