— В плавании не следует пропускать ни одного случая попрактиковаться в упражнениях, полезных в боевом отношении.
— То, что офицер будет требовать от своих подчиненных, он обязан безукоризненно выполнять сам; учась сам, он должен учить и воспитывать других.
— Нет общих мерок для всех и каждого; прежде всего необходимо изучить способности и индивидуальность своего подчиненного, а уже после этого вести работу с ним.
— Командир должен быть примером поведения и исполнения служебных обязанностей для подчиненных; во флотской жизни иначе нельзя...
В своих наставлениях Макаров порой иронизировал над флотской жизнью, говоря:
— Если смотры и парады не обходятся без репетиций, то как же можно допустить, что в таких сложных условиях, как исправление повреждений, полученных в бою, можно обойтись без предварительной тренировки.
О периоде командования Макаровым Практической эскадрой флота Балтийского моря (ее обычно называли Балтийской эскадрой) сохранилось несколько интересных мемуарных заметок.
В воспоминаниях флотского офицера Н. Орлова, участника Русско-японской войны, рассказывалось об отношении Степана Осиповича к целесообразному использованию служебного и личного времени. Адмирал говорил подчиненным:
Всякий человек должен уметь поесть и поспать. Какой мне толк, что иной от усердия три ночи не спит? Ну, он тогда никуда и не годится!
— Тот хорош, кто при самой большой спешке умеет выспаться...
Воспоминания писались людьми, которые наблюдали личность флотоводца какое-то время. О бытности его во главе Балтийской эскадры флаг-офицер Зилоти рассказывал:
«В кампанию 1896 года, командуя Практической эскадрой, адмирал Макаров на флагманском корабле «Петр Великий» сам вел эскадру, маневрируя на Трансзундском рейде, огибая вехи в обычном расстоянии, и вдруг... «Петр
Великий» напоролся на камни! И с поврежденной деревянной обшивкой проскочил дальше (стальной корпус корабля был обшит деревом с целью предохранения подводного борта от повреждения камнями. — А. Ш.).
— Определяйте расстояние и направление на вехи! — тотчас скомандовал находившимся на капитанском мостике людям адмирал.
И командир, и штурманские офицеры оценили расстояние — кто в 25, кто в 30 саженей. Вывод напрашивался сам собой: значит, курс корабля был взят слишком близко от мели.
— Не менее 75 саженей! — с уверенностью сказал Макаров и велел разыскать подводный камень.
Два дня поисков не привели ни к какому результату. Большинство офицеров было убеждено, что наткнулись не на отдельно стоявшую скалу, а' на отрог огражденной вехой банки. Только один адмирал оставался при своем убеждении:
— Если мы прошли ближе 75 саженей от вехи, то у меня нет морского глаза и я весь век удачно плавал не благодаря искусству управляться, а благодаря лишь глупому счастью! — воскликнул Макаров.
Через два дня водолазу удалось отыскать в расстоянии 80 саженей от вехи остроконечную скалу, на вершине которой сохранились обломки деревянной обшивки корабля, — вещественное доказательство, что корабль наткнулся именно на этот камень и что морской глаз Макарова не обманул его и на этот раз».
...В августе 1896 года в биографии Степана Осиповича Макарова происходит значительное событие: следует производство в вице-адмиралы — последний чин флотоводца. Чин полного адмирала ему помешала получить, вне всякого в том сомнения, гибель эскадренного броненосца «Петропавловск» как результат умело поставленной на его пути японцами минной банки.
Присвоение нового звания совпало с утверждением его в должности старшего флагмана на 1-й флотской дивизии морских сил России на Балтике. Новое назначение Макарова в глазах его сослуживцев стало прежде всего высоким доверием способностям новоиспеченного вице-адмирала.
В конце того же 1896 года Степан Осипович начинает чтение публичных лекций в Кронштадтском морском собрании на тему «Рассуждения по вопросам морской тактики» Макаровские чтения вызвали огромный интерес у слушателей из среды флотского офицерства, проходящего службу в морской крепости. Более того, послушать ученого в адмиральских эполетах специально приезжали в Кронштадт из близкого к острову Котлин столичного Санкт-Петербурга.
Глава седьмая. К Северному полюсу - напролом
Старшего флагмана 1-й флотской дивизии моряков-балтийцев на закате XIX века увлекает новая «безумная» идея. Ее суть — дойти сквозь толщу вековечных полярных льдов к Северному полюсу. Дойти напролом, на специально построенном ледокольном корабле. Действительно, дерзость макаровской мысли не знала границ.
В январе 1897 года управляющему Морским министерством П. П. Тыртову представляется докладная записка о проекте исследования Арктики при помощи мощных ледоколов. Такого еще не знала практика морского судостроения.
Пока докладная записка «проходила» все стадии кабинетного изучения, ее автор уже 12 марта выступает на конференции Российской Императорской Академии наук с обстоятельным докладом об исследовании Северного Ледовитого океана с помощью ледоколов, которые предстояло еще построить. В заключение своего доклада Степан Осипович произнес слова, вошедшие в историю освоения Арктики:
— К Северному полюсу нам надо идти напролом! Напролом сквозь арктические льды!
На эти слова переполненный зал академического собрания ответил громом аплодисментов и возгласами:
— Браво, Макаров! Браво!
30 марта вице-адмирал Макаров делает новый научный доклад — на заседании популярного в самых широких кругах Российского Географического общества. Название доклада звучало пророчески: «К Северному полюсу — напролом».
Макаровские выступления относились к разряду «нашумевших». Сразу же нашлись и сторонники научной идеи, и ее противники, считавшие адмиральский замысел просто безумным. К числу первых относились выдающиеся ученые того времени — академик Михаил Александрович Рыкачев, директор Главной физической обсерватории, и сам Дмитрий Иванович Менделеев. Это, как говорится, было уже что-то.
Степан Осипович строил проект изучения и освоения ледовых просторов Арктики не на пустом месте. Его еще в юности влекли блестящие примеры мужества многих поколений русских поморов, бесстрашие Семена Дежнева, Харитона Лаптева и их сподвижников, землепроходцев-промысловиков и вольных сибирских казаков, в большинстве своем оставшихся для отечественной истории безымянными. Только дела их и проторенные дороги в северных арктических морях остались для потомков. Да и немногие имена на географических картах.
Мысль о возможности исследования Ледовитого океана и освоения Северного морского пути пришла к Макарову, по его собственному признанию, в 1892 году. В тот год великий норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен собирался с экспедицией в Арктику. Тогда достичь Северного полюса Земли не удалось: специально построенный для плавания во льдах пароход «Фрам» не отвечал требованиям для похода в сплошных льдах.
