— Оттуда. Там есть и еще одна мудрая для военного воспитателя мысль.
— Какая?
— Чем устав тоньше, тем солдат толще. К флоту это тоже прямое отношение имеет.
— И вы Драгомирова в своих «Рассуждения» цитируете?
— Конечно. Хотя бы такую мысль: воспитание есть чувство долга и выносливость. Или другая мысль: образование есть действие оружием, согласование движений и действий с товарищами, ловкость в преодолении местных преград и пользование ими для собственного укрытия, но без ущерба действию оружием.
— Как же можно использовать местные укрытия в морском бою? Никак.
— Отчего же никак. Укрытие может быть чисто тактическим маневрированием не только ночью, но и днем. А штормовая, дождливая погода? А острова? К слову сказать, их в Желтом море предостаточно.
— Значит, в самом ближайшем времени порт-артурским морякам придется познакомиться с драгомировской тактикой, Степан Осипович?
— Нельзя так ставить вопрос. Лучшей тактикой войны на море с японцами должна быть тактика суворовская. Она в истории Отечества самая непобедимая...
Телеграфная «война» с Морским министерством шла на всем пути от Санкт-Петербурга до Порт-Артура. Командующий флотом Тихого океана среди прочего просит, чтобы броненосная эскадра контр-адмирала А. А. Вирениуса немедленно шла на Дальний Восток. Эта эскадра в составе броненосца «Ослябля», крейсеров 1-го ранга «Аврора» и «Дмитрий Донской», семи эскадренных миноносцев находилась в Индийском океане.
Отказом запрашивающей стороне стал приказ из столицы Вирениусу возвратиться под благовидным предлогом из Джибути в Кронштадт. В российской столице не хотели рисковать эскадрой Вирениуса.
По телеграфу Макаров добивается улучшения снабжения порт-артурской крепости углем для корабельных топок, боевыми припасами, хорошо зарекомендовавшими себя на других флотах корабельными офицерами — артиллеристами, минерами, штурманами...
Макаров уже четко видит собственный план войны с адмиралом Того, командующим вражеским флотом на Тихоокеанском театре военных действий. В предчувствии большой войны на Востоке он столько раз проигрывал план в мыслях, что сумел утвердиться в собственных выводах.
Чтобы надежно перекрыть для вражеских сухопутных армий морские коммуникации, требовались, в первую очередь, быстроходные, мобильные миноносцы. Не зря ведь Георгиевского кавалера Макарова, героя Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, считали «отцом минной войны».
Находясь еще в пути, он предлагает правительству развернутый план строительства миноносцев. По его мнению, только для Тихого океана в самом срочном порядке требовалось 40 малых миноносок водоизмещением по 20 тонн. Но их в России изготовили уже после Русско-японской войны.
Блестящий по таланту кораблестроитель мог заглядывать далеко вперед. Он просит, в частности, о присылке на Дальний Восток по железной дороге миноносцев в разобранном виде (подобные примеры уже были), без которых флот Тихого океана как «без рук и без глаз». Такая возможность тогда была.
Макаров просил прислать в Порт-Артур для сборки там 8 миноносцев типа «Циклоп» и составляющие для постройки там 40 малых миноносцев. Эти минные корабли он предполагал использовать для охраны портов и защиты морского побережья, борьбы с десантными судами неприятеля.
Просьба командующего повисает в воздухе. Морской технический комитет признает такое макаровское требование просто невозможным.
Морское же министерство словно забыло о том, что на Дальнем Востоке у России имелось всего 24 миноносца. Более того, исправны из них на начало войны оказались только шесть. Остальные были неисправны и нуждались либо текущем ремонте, либо и в более основательном.
Пока колеса пассажирского поезда «наматывали» тысячи верст пути, с Тихого океана, из Маньчжурии шли в Рос сию безрадостные телеграфные строки. Флот японского императора-микадо блокировал порт-артурскую крепость со стороны моря.
Больше всего вице-адмирала Макарова обеспокоило сообщение о том, что японская армия (одна из четырех!) высаживается в Корее и идет на север к китайской границе по суше. В походном штабе командующего флотом состоялся на сей счет разговор:
— Степан Осипович, что вы думаете о таком стратегическом ходе японцев? По суше пустили на войну только одну армию.
— Маршал Ояма и адмирал Того поступают совершенно правильно. Лучше, чем морем, им три другие армии в Маньчжурию не перебросить.
— Но при наличии в Порт-Артуре броненосной эскадры и отрядов миноносцев им это будет сделать нелегко. Не так ли?
— Все это так. Дело теперь в командовании нашей эскадрой. Вопрос в том, будет ли оно искать противника в море?
— А если наши в Порт-Артуре активность не проявят? Тогда что?
— Тогда мы даем японцам прекрасный шанс избежать потерь при десантировании трех армий на китайский берег. И они им непременно воспользуются. Будьте в этом уверены.
— Степан Осипович. Можно ли этому воспрепятствовать?
— Можно. Инициативу в войне на море неприятелю отдавать никак нельзя...
Макарова больше всего огорчала в поступающих в Россию с театра войны телеграфных сообщениях одно-единственное. Флот Тихого океана, мощная броненосная порт-артурская эскадра продолжали бездействовать. Причем не японцы закрывали для русских броненосцев и крейсеров «море на замок», а собственное флотское начальство.
22 февраля Макаров прибывает после четырнадцати дней пути в город Мукден. Там находилась резиденция царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева. Про исходит символичная встреча бездарного в делах военных и морских царедворца, оставившего грустный след в истории
Русско-японской войны, и поистине боевого флотоводца, способного (и желавшего того) повернуть в пользу России ходвоенных событий на морях Желтом и Японском.
Сын боцмана имел на вице-адмиральских погонах по два шитых золотом гербовых орла. Признанный сын импе-ратора Александра II — три таких орла. На этом сходство двух государственных деятелей, которые определяли с российской стороны ход дальневосточной войны на море, пожалуй, и ограничивалось.
Степан Осипович знал об адмирале Алексееве несравненно больше, чем тот о нем. Генерал-адъютанту шел 61 год. В тринадцатилетнем возрасте был определен в Морской кадетский корпус, откуда был выпущен гардемарином. Имел богатую практику морских походов. В водах Средиземного моря и Атлантики проплавал почти беспрерывно девять лет: на клиперах «Яхонт» и «Жемчуг», фрегатах «Князь Пожарский» и «Светлана», шхунах «Соук-Су», «Псезуапе» и «Келасуры», корветах «Аскольд» и «Богатырь», пароходах «Цимбрия» и «Джазо». В 35 лет получил в командование крейсер «Африка». Затем занял капитанский мостик крейсера «Адмирал Корнилов».
Карьера давалась императорскому сыну «легко». В звании контр-адмирала он — помощник начальника Главного морского штаба и начальник эскадры Тихого океана. С получением звания вице-адмирала становится старшим флагманом Черноморской флотской дивизии.
