Лифт миновал очередной этаж, и голова взмыленного киллера снова на миг промелькнула на лестнице.
– Правда, дружище?
– Конечно! Конечно, правда!
– Ну, тогда прости! Прости меня! Я скоро! Жди наверху! – донеслось снизу, но видно киллера уже не было.
Тягаться с подъемником на подъем даже его лошадиному организму оказалось не по силам. Фанис Апостолакис задрал голову. Этажи он не считал, поэтому хотел понять, сколько же у него хоть примерно в запасе времени. Получалось, что не так уж и много.
Резко повернувшись, Фанис прикинул расстояние от края шахты до пульта. Из его груди вырвался невольный вздох. Дотянуться, выйдя на каком-нибудь этаже, до пульта, чтобы отправить платформу в «автономное плавание», было невозможно. Разве только при помощи какого-нибудь «удлинителя», вроде палки или арматурины.
И Фанис отчаянно завертел головой по сторонам, высматривая на проплывающих этажах что-нибудь подходящее. И только спустя какое-то время ему вдруг пришло в голову, что это не сработает – потому что спрятаться на этажах все равно было негде…
44
Отложив карту-схему, Логинов устало откинулся на подушку и закрыл глаза. На сетчатке тут же возникла паутина афинских улиц, поскольку насмотрелся Виктор на карту, что называется, до чертиков. Он открыл глаза, чтобы избавиться от назойливого видения, но не тут-то было. Улицы едва заметными светящимися линиями проступили на потолке.
Называлось это, заставь дурака богу молиться, он и лоб разобьет. Однако другого полезного занятия у Виктора просто не было. Таращиться в телевизор смысла не имело, а компьютера, чтобы порыться в Интернете, на съемной квартире не было.
Логинов поднялся, прошел к балкону, открыл дверь и закурил. Самое трудное в работе не только разведчика, но и вообще сотрудника спецслужб – это ожидание. Бегать, преследовать кого-то и стрелять легко. Ждать намного труднее. Класс оперативника определяется как раз тем, может ли он сохранять форму и рефлексы после нескольких суток изнурительного сидения в засаде.
В «Криминальном чтиве» Тарантино это показано очень наглядно. И поучительно. Перекурив, Виктор посмотрел на часы. И в этот момент у него зазвонил телефон. Не один из мобильных, а спутниковый, кодированной связи.
На всякий случай прикрыв балконную дверь, Логинов приглушенно ответил:
– Здравия желаю, товарищ генерал!
– Здорово, Логинов! Ну, что у тебя?
– Жду звонка Апостолакиса на конспиративной квартире.
– Понятно… Я только что был у директора, он еще раз напомнил, что все действия должны проводиться исключительно аккуратно. На встречу с Апостолакисом обязательно возьми с собой сотрудников резидентуры. Я имею в виду для прикрытия.
– Виноват, товарищ генерал, но это, боюсь, может все испортить. Апостолакис ушел в глухое подполье, и инициатива у него. Я думаю, он назначит встречу в таком месте, что сможет обнаружить, один я приеду или нет.
– Ты знаешь, какое первое правило врача, Логинов?
– Не навреди?
– Вот именно! Тебя оно тоже касается. Поэтому без прикрытия отправляться на встречу я тебе запрещаю. Категорически. Ну а как его организовать так, чтобы не спугнуть Апостолакиса, думай сам. На то ты и оперативник. Понял?
– Так точно, товарищ генерал!
– Ну, тогда все! Как будут новости, сразу докладывай!
45
– Черт! – в отчаянии вцепился руками в ограждение поднимающейся платформы Фанис Апостолакис. – Черт!
Недостроенный офисный центр оказался настоящей ловушкой. Даже спрячься Фанис на каком-нибудь этаже, он все равно не смог бы ускользнуть от завладевшего подъемной платформой киллера… И тут Апостолакиса вдруг осенило.
– Чертов идиот! – вскрикнул он и, сунув руку в карман, выхватил телефон.
Сержанта Родоканаки киллер подкупил, но остальная полиция Афин должна была прийти Фанису на помощь. Он дважды ткнул пальцем в кнопки, чтобы разблокировать телефон. И тут же тихонько взвыл от отчаяния. Надпись на дисплее гласила: «Нет сети».
Это было как приговор. Но Апостолакис не хотел с этим несправедливым приговором соглашаться. И он начал водить рукой из стороны в сторону, приговаривая:
– Ну же!.. Ну же, черт тебя побери!.. Заработай хотя бы на экстренные вызовы!..
Однако это оказалось бесполезным. Приговор «Нет сети», похоже, был окончательным и обжалованию не подлежал. Взвыв от отчаяния, Фанис Апостолакис наконец оторвал глаза от дисплея и посмотрел вверх. До конца направляющих подъемника было всего ничего. Миновав еще пару перекрытий, платформа вздрогнула и благополучно остановилась.
Фанис на миг замер в нерешительности, в последний раз мазнул взглядом по дисплею, развернулся, присел и попытался высмотреть внизу на лестнице киллера. Однако на этот раз тот, кажется, отстал основательно, так что у Апостолакиса появилась небольшая фора. Только вот что с ней делать, он не знал. Ехать вниз было слишком опасно. Оставаться на подъемнике – рискованно. Сходить с подъемника на этаж – неблагоразумно.
– Черт! – в отчаянии оглянулся Фанис.
В этот миг от дальней лестницы донесся приглушенный шум. Апостолакис снова присел и невольно вздрогнул. Киллер был уже тут как тут. То есть он уже взбегал на нижний этаж. Увидев на платформе Апостолакиса, киллер радостно заорал:
– Я сейчас, дружище! Сейчас! – и бросился по предпоследнему пролету наверх.
– Проклятие! – выдохнул Апостолакис.
Вскочив на ноги, он метнулся к пульту и уже привычно, если это слово вообще было уместно в данной ситуации, поднес палец к кнопке спуска. И, как только киллер показался на этаже, нажал ее. В тот же миг платформа начала опускаться, только вот никакой радости по поводу этого, как в первый раз, Фанис Апостолакис уже не испытывал.
– Дружище! – завопил киллер, гигантскими прыжками приближаясь к шахте. – Ты обманул меня!!! Как ты мог?
Дальше ломать комедию было бессмысленно, и Фанис заорал:
– Пошел в задницу, чертов псих! Я хочу жить! Понимаешь?
С этажа донесся звук, чем-то смахивающий на рык тиранозавра, потом в шахту свесилось перекошенное злобой лицо киллера, и он завопил:
– Ах, так?! Так ты со мной, Апостолакис?! Ну ладно!
Дальнейшее произошло настолько быстро, что Фанис даже толком не успел испугаться. В руке киллера вдруг словно из воздуха соткался огромный пистолет.
– Бух! Бух! Бух! – трижды громыхнул он.
46
После звонка замдиректора Логинов немного побродил по квартире, потом вышел в прихожую, открыл рот, попробовал языком один из зубов и невольно поморщился. Потом вздохнул, вернулся в комнату и, взяв с тумбочки телефон, перезвонил Долгих.
