Глава 4
Сторожевая башня, ставшая «Обителью звезд», за кладбищем на берегу реки
Тутуш выполнил свое обещание во всем, что касалось самой башни. Едва сгустились сумерки следующего дня, он передал Омару ключи от новой обсерватории. После этого столяры и каменщики начали трудиться над восстановлением внешней стены и самой башни. Они лепили глиняные кирпичи у обрыва ниже по течению реки и, когда кирпичи высыхали на солнце, укладывали их на место.
Это пришлось по душе Омару, который хотел, чтобы никого не было в башне, когда Ясми впервые переступит ее порог. Он приказал рабочим отмыть стены и земляной пол башни, на котором он расстелил большую плетеную циновку. Эту часть помещения он предполагал превратить в приемную обсерватории.
На втором этаже он расстелил ковры тончайшей работы и покрытую лаком китайскую ширму с извивающимся резным позолоченным драконом. Там размещалось его спальное место и резной сундук из сандалового дерева с его личными вещами.
Третий этаж он оставил почти пустым. Там стояли только простые деревянные столы и шкаф с различными отделениями и выдвижными ящиками для хранения рукописей. Здесь он предполагал работать, когда прибудут приборы. Тутуш принес много книг, подарок Низам ал-Мулка, но объяснил, что приборы, которые просил Омар, необходимо искать в Багдаде.
Омар, впрочем, не склонен был сразу же начинать работу. Он часами бродил по базару в Нишапуре и делал покупки, расплачиваясь только что полученными серебряными монетами. Он покупал отрезы белого шелка, чтобы Ясми могла носить сшитые из него наряды, когда наконец станет его женой и войдет в его дом, а также он покупал фарфоровые вазы, наполненные цукатами. Он обзавелся бронзовой курильницей в виде грифона и фимиамом для нее. Он приобрел серебряный браслет для нее, украшенный небесно-голубой бирюзой.
– Ай, – вскрикнула Ясми, когда подарки были разложены перед ней, – это и правда чудо!
– Тогда и ты волшебница, о разрушительница сердец.
Ясми легонько захлопала в ладоши и позволила Омару закрепить браслет над локтем.
Она, затаив дыхание, с интересом изучала огромный ковер, поскольку подобные вещи являлись диковиной в Земле Солнца, и не спускала глаз с позолоченного дракона даже тогда, когда Омар ласковыми движениями убирал пряди ее шелковистых волос с шеи, где тонкая жилка пульсировала под его пальцами. Для Ясми это было больше чем счастье.
– В комнате наверху много книг, – заметила она. – Скажи, ты читаешь их все, когда меня здесь нет?
Каждый раз, когда она покидала Омара, она боялась оставлять его одного. Боялась тишины, боялась времени, которое разделяло их, прежде чем она снова сможет сидеть вот так подле него. Ей хотелось знать каждый его шаг между их встречами.
– Нет, – небрежно ответил он ей. – Хотя да, там есть одна небольшая книжка со стихами, сочиненными одним пустынником. Я ее прочитал.
– Стихи! – Ясми слышала рифмованные строки сказаний, которые акыны пели о древних рыцарях, лошадях и сражениях. – А о любви там написано?
– Не больше, чем я прячу в укромном уголке моего сердца.
И он откинул ее голову назад, пока ей не пришлось взглянуть ему прямо в глаза. Ее всегда тревожил его взгляд во время их встреч.
– Ай, – прошептала девушка, – не смущай меня.
– Ты красивее Ширин, которую украшают девушки-джинны, или джиннии.
– Ты прочел о ней в книге?
– Уо-алла, да, в книге моего сердца.
– А что ты читаешь в моем?
– В твоем? О, безжалостность и безразличие, которому мало дела до страданий несчастного Омара.
Ясми казалось, будто ее возлюбленному дарованы таинственные сверхъестественные силы. Без сомнения, он владел всей мудростью древних, и он мог читать стихи, которые пели поэты, он и сам мог произносить слова, звучащие лучше любой музыки их стихов. А теперь он превратил полуразрушенную башню в рай для нее, для нее одной.
Но и это все значило совсем мало, пока Омар оставался Омаром и любил ее.
Девушка глубоко вздохнула. Восторг переполнял ее. Она откинулась на подушки, широко раскинув руки и полуприкрыв веками темные глаза, но не спуская с него взгляда.
– Повтори, разве я жестока? – сорвался с ее губ шепот. – Скажи, разве я надменна?
И он бросился на нее, и, схватив в объятия, целовал до изнеможения, близкого к обмороку.
В Омаре текла кипучая арабская кровь. Веками жили его соплеменники среди сухого, раскаленного, обжигающего воздуха пустынь, где жизнь, проводимая в вечном сражении с бесплодной землей и жестокими врагами, создала мужчин чутких и впечатлительных, откликающихся на чувства и вместе с тем суровых и несгибаемых, как сталь. Сила его страсти с пугающей его самого властью цепко держала его.
Ясми представлялось очень важным, чтобы обожаемая ею башня получила свое имя. Как-никак, люди в Нишапуре утверждали, будто призраки собирались там из могил кладбища, расположенного у подножия башни. Рядом со своим возлюбленным Ясми нисколечко не волновали скитающиеся духи, но старое суеверие заставляло ее сильнее желать дать башне имя.
Тем не менее, хотя Омар и предлагал какие-то имена, она смеялась, научившись уже распознавать, когда он шутит, а когда нет.
– Нет, это не «Обиталище блаженства» и не «Палата гурии». Говорю тебе, нет. Это… это…
– «Пристанище ангела».
– Конечно нет.
Ясми верила без колебаний – добрый ангел спускался сюда даровать им любовь, но не решалась вслух говорить об этом, относясь ко всему связанному с религией с большим трепетом.
– Это «Обитель звезд». Непременно. Разве ты, сердце моего сердца, не читаешь по звездам и не рассказываешь другим мужчинам об ожидающей их судьбе?
Омар удивленно посмотрел на нее:
– Я? Кто говорит подобные вещи?
– О, об этом говорят на улице, в бане. Говорят, это ты напророчил трон нашему господину Малик-шаху. Ты знал.
Ясми испытывала гордость. Ее возлюбленный сможет прочесть по звездам даже судьбу владык. Более того, у него будет работа здесь, в этой башне.
Ясми считала, что астрономия начинается и кончается составлением гороскопов.
– Я знал, – неохотно согласился Омар.
– Значит, это правда. И скоро, может уже к концу этого месяца, тебе привезут инструменты следить за звездами и еще деньги, и тогда ты сможешь прийти к моему отцу, знаменитый и с серебром в руках, чтобы заплатить за меня, и тогда мы сможем предстать перед свидетелями.
Омар пожалел, что потратил все свои деньги на подарки для Ясми. Но тогда он ни о чем, кроме подарков для своей любимой, не думал.
– Скоро, – кивнул он. – Но разве я смогу дать за тебя нужную цену…
– Глупенький, – упрекнула она его. – Раз ты астроном самого великого господина Низам ал-Мулка, люди в моем доме не станут слишком торговаться о выкупе. Как же мне хочется этого! Как хочется! Ведь тогда я смогла бы жить за занавесками в твоем доме и мне больше не надо было бы никуда уходить отсюда. – Взгляд ее замер. – Я не смогу жить, если этого не случится.
