Так он ждал и уже начал замерзать, когда тишину нарушил какой-то звук. Что-то двигалось сзади него по тропинке к камню — что-то живое, поскольку оно издавало пыхтение и сопение. Трясущимися пальцами мальчик, схватил браслет на запястье.
— Я Кир, — прошептал он, — сын великого царя, Ахеменид, из арийского народа. — Он часто так шептал, когда чувствовал страх.
У зверя, приблизившегося к его пяткам, было не две ноги, а больше; они тяжело переступали по топи, покрытой соляной коркой. Зверь громко сопел и обнюхивал мальчика сзади. Кир сдержал готовый вырваться крик и засмеялся — это мастиф Гор принялся его пихать. Сильная охотничья собака вырвалась у мальчика-слуги и проследила путь хозяина до черного камня у топи. Гор вздохнул, осмотрелся и улегся на ложе из сломанных камышей. Вскоре пес заснул. Кир перестал бояться, поскольку знал, что собака почует приближение любого злого дэва. И в самом деле, почти сразу Гор поднял голову. В камышах за пеленой тумана раздался какой-то звук. Кир внимательно прислушивался, но наблюдал за смутными очертаниями мастифа. Гор медленно повернул голову, глубоко втянул воздух носом и снова опустил голову на лапы. Что бы ни двигалось там, совсем неподалеку от них, Гор это опознал или не нашел в нем ничего стоящего его негодования.
Движение прекратилось, и пронзительный голос прокричал:
— О, человек! Какой дар положишь ты к ногам трехглавого Ази-Дахаки, стража тьмы подземной? Клади свой дар и молись, дабы сохранить свою жизнь.
Слушая, Кир наблюдал за Гором. Мастиф лежал спокойно. Никакого дара у Кира не было, и он подумал, что пес спас его от серьезного беспокойства.
Когда от прикосновений первых лучей восходящего солнца туман начал рассеиваться, Кир двинулся в обратный путь через камыш. На краю топи его ждал Митрадат со своим другом и тремя взнузданными лошадьми. Юноши внимательно посмотрели на мальчика с собакой, и Митрадат спросил, видел ли Кир три лика дэва и слышал ли голос.
Прежде чем ответить, Кир обдумал вопрос.
— Нет, — сказал он. — Я видел стоящий камень и слышал твой голос.
— Мой? — Митрадат казался удивленным. — Почему ты так считаешь?
— А кто еще, Митрадат, знал, где меня найти, где я должен был ждать до рассвета?
Голова Митрадата гневно вскинулась, и без лишних слов он поскакал восвояси. Впоследствии он предупреждал своих товарищей:
— Остерегайтесь Кира Ахеменида, когда он начинает думать!
После этого случая сын вождя маспиев часто высказывался против Кира, но больше не пытался его надуть. Раздражение, которое они чувствовали друг к другу, переросло во вражду.
Чтобы укрыться от недоброго отношения молодых воинов, Кир искал убежище. Переплывая быструю реку, он достигал далекого берега и карабкался по скалам узкого ущелья к пещере. Из расположенной почти на вершине низкой пещеры открывался вид на аллею в Парсагардах и даже лишенную растительности гору с двумя алтарями. Спрятавшись в пещере, Кир мог следить за тем, что происходило вокруг дворца, и за церемониями, совершавшимися при разжигании огня у жертвенников Атара. Лежащему в скалах Киру удавалось услышать взывающий к нему голос Анахиты.
Прекрасная богиня вершин, как он знал, обитала в истоках горных рек и редко показывалась людям на глаза. Временами, забавляясь, она выпрыгивала из пены водопада и частенько разбрасывала водяные брызги, вспыхивающие ослепительно яркими красками на сильном солнечном свете. Кир ловил ее голос в шепоте и смехе воды, доносившихся снизу из ущелья. Звуки мелодично отражались от стен пещеры, и по этой причине он посвятил ее Анахите. Благочестивые арийцы всегда старались не загрязнять текущую воду. В десять лет Кир дал обет служения прекрасной богине. Возможно, он спутал ее со своей молодой матерью, о которой знал лишь, что ее похоронили в склепе рядом с пещерой Анахиты. Но, ударяясь о речные валуны и кружась в стремнинах, он воображал, что его поддерживают руки богини. И не боялся быстрой реки.
— Он слишком большой выдумщик, — заметил Митрадат. — У всех у нас есть свои мнения, но Кир пытается воплотить в жизнь мечту.
СТРЕЛА НА ТРОПЕ
Другие тоже часто говорили, что Кир слишком мало думает и слишком много мечтает. Примерно в то же время его приключение с падением на леопарда дало новую пищу этим разговорам. Достигнув десятилетнего возраста, Пастух получил почетное право садиться на нисайских скакунов, ездить на которых для детей было опасно.
Эту породу лошадей разводили на самых дальних персидских пастбищах. Они были не так устойчивы, как лохматые пони пожилых людей. Гораздо более тяжелые, с длинным туловищем и удивительно быстрыми ногами, они использовались в армии, поскольку не боялись людей, а в сражениях рвали врагов зубами и били копытами. На открытом пространстве они двигались равномерно, по очереди выбрасывая вперед ноги то со стороны руки с поводьями, то со стороны руки с оружием. Но все-таки Киру было нелегко усидеть на нисайце. Однажды вечером, когда он с группой молодежи преследовал леопарда, случилось самое неудачное его падение. Леопард мчался от них через кустарник под обрывом, пытаясь, очевидно, найти расщелину в скалах. В зарослях леопард был неуловим, ни разу не предоставил возможности метнуть в него дротик, и Кир пытался его догнать. Его нисаец с треском проскочил через колючие кусты и оказался над несущимся вперед зверем. Наклонясь, чтобы ударить его дротиком, Кир сполз с чепрака, потерял равновесие и рухнул головой вперед.
Контуженный от удара и пораненный, он какое-то мгновение смотрел в оскаленную морду зверя. Затем перепуганный леопард скачками бросился прочь. Когда его спутники попрыгали с лошадей и поспешили на помощь, Кир уже смеялся, вспоминая страх во взгляде свирепого животного. Все его раны оказались лишь царапинами от колючек, полученными при падении.
— Нет, — заверил он столпившихся вокруг охотников, — эти леопарды не причиняют вреда моей семье. Мой предок Ахемен носил на плечах голову и шкуру леопарда.
— А у моей семьи защитник — лев, — возразил другой юноша, — но для меня это не повод, чтобы падать на львов. Твой зверь сбежал.
Кир поднялся и осмотрел возвышавшийся над ними известняковый утес.
— Я знаю, где его логово, — заявил он.
Поскольку спутники отказывались ему верить, он повел их вверх по скалам, предложив оставить лошадей внизу. Свернув в глубокую расщелину, он оказался в темноте перед гладким камнем, почти перекрывавшим путь. Там не было и следа леопарда, но на самой скале, на уровне глаз, была картинка — рисунок, изображающий бегущих зверей и воинов на конях. Остальные подошли ближе и тоже стали ее рассматривать; на вырезанном на камне рисунке, по всей видимости, изображалась не охота. Дикие животные бежали не от всадников, а вместе с ними.
— Что это такое? — спросил кто-то.
— Слушайте меня, — нараспев, на манер поэта произнес Кир. — Во времена наших самых первых предков, когда люди перестали быть животными, научились использовать огонь и управлять водой, их царем был Каимарс, давший людям законы. Но с мрачного севера вторглись демоны и убили сына Каимарса. Тогда Каимарс опоясался мечом, призвал всех воинов, и они выступили по северной дороге, чтобы отомстить за его сына. Говорят, что все встретившиеся им львы, пантеры и леопарды присоединились к ним. Благожелательные звери отправились вместе с ними на войну и помогли нашим первым предкам побороть демонов и отплатить за смерть царского сына.
