Основателем этой империи мы считаем Дария. Именно его имя высечено на Бехистунской скале и первых памятниках Персеполя, и, конечно, он был хорошо знаком грекам, нашедшим в нем грозного противника. Но империя Ахеменидов не возникла полностью созревшей, как всем известная Афина, появившаяся изо лба Зевса в полном вооружении с боевым кличем. Она начала свое существование в руках Кира. Внимательный ученый Эдуард Мейер так определил взаимосвязь между Киром и Дарием: «Основными своими чертами имперская организация обязана самому Киру. Дарий шел по его следам и завершил строительство громадного сооружения. Его роль, на самом деле, состояла в непосредственном дополнении и совершенствовании работы, проделанной его великим предшественником».
Темнота, окружающая Кира, сгущается из-за трех обстоятельств, настолько необычных, что они до недавнего времени сбивали ученых с толку. Во-первых, расположенные в далеких горах остатки Парсагард — или Пасаргад, как принято называть этот город, — до XX века прятались от археологов, в то время как Персеполь, выходящий на главную магистраль Исфахан — Шираз, был исследован европейскими путешественниками еще в XVII веке. Во-вторых, строительство Киром империи на востоке почти полностью осталось незафиксированным. Геродот упоминает его оросительные работы в бассейне Амударьи и его смерть за Сырдарьей. Но методичный Дарий перечислил все восточные сатрапии от Парфии до Согда (еще до своего посещения этих территорий). Однако все они не могли не быть завоеваниями его предшественника. В-третьих, Дарий был предан вере Заратустры и в каждом публичном высказывании не забывал оказать почтение «Ахуре-Мазде и другим существующим богам». В немногих сохранившихся надписях, сделанных Киром, нет ничего подобного. На самом деле во время вавилонской кампании на хорошо известном «цилиндре» он в пропагандистских целях отдает дань уважения Мардуку — это в некотором роде ранний вариант выражения «Париж стоит мессы». Такое существенное различие между двумя великими Ахеменидами, жившими практически в одно время, глубоко озадачило ученых. Хотя истинным могло быть простейшее объяснение. Пока Кир не достиг среднего возраста, он, вероятно, не контактировал с последователями Заратустры, которые тогда жили лишь в Восточных землях. По вере он мог быть язычником, преданным одному из старых арийских божеств. Дарий же, по-видимому, вырос в вере зороастризма. Хотя, несомненно, старший Ахеменид мог сталкиваться с новообращенными в эту веру. Поэтому-то и появился в нашей истории маг.
РЕЛИГИЯ АХЕМЕНИДОВ
В их время и после него действиями иранцев руководила религия.
В воззвании сына Виштаспы излагается его случай: «Царь Дарий говорит так: под покровительством Ахуры-Мазды вот мои свойства: то, что правильно, я люблю, а что не правильно — ненавижу. Никогда не случалось такого <при мне>, чтобы раб доставил неприятность господину или господин — рабу. Я никогда не гневаюсь, и, кто бы другой ни впадал в гнев, я себя сдерживаю. И кто бы ни причинил зло другому, я наказываю его согласно этому злу. И я не доверяю словам того человека, который грешит против истины».
Приход этой миссионерской веры был решающим. Концепция единого бога, которому должны поклоняться повсюду, могла и не быть абсолютно новой. Но то, что это божество должно быть не просто грозным, но и милосердным к людям, на древнем семитском Востоке нельзя было даже вообразить. Старая боязнь Страшного Суда давала надежду на бессмертие души. Внезапное прекращение войн на время мира Ахеменида, казалось, было очевидным знаком этих духовных перемен. Зороастризм в своей упрощенной ранней форме оказал влияние на понятия иудаизма и стал предвестником таинственных верований римлян и самого христианства.
ТАЙНА ИРАНСКИХ ЗАВОЕВАНИЙ
Если не говорить о религии, как смогла загадочная племенная группа персов, изолированная в горной местности Южного Ирана, достичь превосходства над всем цивилизованным миром, потратив на это чуть больше тридцати лет? До этого они были практически неизвестны. Но их завоевания были почти столь же молниеносными, как победы Чингисхана, хотя совершенно иными по природе.
Имея так мало данных, историки по большей части довольствовались констатацией совершившегося факта и переходили к хорошо описанному правлению Дария. Эдуард Мейер находит причину «этого ошеломляющего успеха» в превосходстве, которое имели иранцы, как конные, так и пешие, в стрельбе из лука. Они, очевидно, владели почти монополией на нисайскую породу лошадей, до того времени энергично разыскиваемых ассирийцами и мидянами. Однако курды и парфяне обладали тогда более мощными «длинными» луками, а степные кочевники верхом представляли собой не менее грозных противников.
Возможно, Кир повел своих персов в наступление в один из тех редких моментов, когда можно было достичь подобного успеха. Человеческие волны накатывали на великие равнины, где стояли центры цивилизации, и откатывали обратно. Более варварские народы — хетты, хурриты, касситы и ассирийцы — появились с северных нагорий, чтобы снова отступить или исчезнуть. Арийцы-мидяне совершили свои завоевания после того, как Киаксар реконструировал армию по ассирийскому образцу, ведь ассирийцы были германиями Древнего Востока. При Астиаге мидяне приостановили свою экспансию, чтобы насладиться награбленной роскошью. Очевидно, Киаксар допустил ошибку, набирая свою кавалерию из политически слабых, но физически сильных племен персов. Когда Кир захватил трон в Экбатане, он получил обученную армию и воодушевил ее своей энергией.
Часто говорят, не имея других объяснений, что Кир был в высшей степени способным военачальником. Вряд ли это было так. Он полагался на советы Гарпага и других генералов. Он и его генералы ловко использовали стратегию нарушения порядка в рядах врага. Геродот, путешествовавший по Царской дороге по полям их сражений, еще слышал рассказы о том, как верблюды персов напугали лидийских лошадей, и как персы забрались в крепость Сард, обратив внимание на защитника города, спускавшегося со скалы за своим шлемом. Геродот действительно любил смаковать анекдоты, но поразительный захват Вавилона после осушения реки подтверждается произведениями иудеев и записями вавилонян, а не только рассказами «отца истории». Это почти единственный случай, когда Кир возникает из загадочности легенды и весь выходит на свет.
Кроме того, он умел действовать с захватывающей скоростью, часто появляясь неожиданно из своей горной твердыни, через которую мидяне и персы передвигались по собственным высотным дорогам. (Эти дороги существуют до сих пор. Автор этой книги проехал по древней родине персов высокогорными долинами через все горы, называемые теперь Загрос, протянувшиеся от Персидского залива до озера Ван.) Хотя Кир вряд ли был способным полководцем, он обладал умением Ганнибала повести людей за собой. Как и великому карфагенянину, ему каким-то образом удавалось склонить на свою сторону большинство народов, с которыми он сталкивался, и убедить их драться не против, а за него. Терпимость раннего правления персов позволила им приобретать союзников, что было невозможно для ассирийцев и вавилонян. Персы сделали дипломатию своим лучшим оружием и никогда не пользовались другим. Поскольку они так неожиданно вырвались из своей пастушеской изоляции, мы высокомерно считаем их варварами. Однако они, хотя и вели полукочевой образ жизни, имели свою культуру. Джордж Камерон напоминает нам, что они «крайне эффективны». Совершая поездки, Кир строил дороги и обычно везде был хорошо информирован о всех событиях через курьерскую почту. Мы довольно часто читаем, как Ксеркс выводил свои войска из Азии, чтобы вторгнуться в Грецию в 480 году до н.э. Но так же часто мы не обращаем внимания, как перекидывали персидские инженеры мост из лодок через ненадежные воды Дарданелл и пытались перерезать косу полуострова горы Атос судоходным каналом, который можно видеть и в наше время. (Позднее они завершат такой же канал от Нила до Красного моря.) В VI веке до н.э. греческую культуру, главным образом, представляли солдаты-наемники, служившие в Азии и Африке.
