Последовала одна из ожесточенных схваток между всадниками, в которых татары снискали себе славу. Маленькие круглые щиты они надевали высоко на левую руку. Их большие изогнутые луки метали тяжелые стрелы с такой силой, что кольчуга от них не спасала. А эти воины умели держать лук в любой руке и стрелять как назад, так и вперед.
На одном бедре они носили открытый саадак с готовым к бою луком, на другом открытый колчан. Зачастую луки были усилены сталью и рогом и обладали дальнобойностью английских длинных луков того времени. С этим оружием татары являлись почти столь же грозной силой, как вооруженная револьверами современная кавалерия три четверти века назад. Подавая одной рукой лук вперед, а другой оттягивая стрелу, они стреляли не менее быстро, к тому же им не требовалось останавливаться для перезарядки барабана. В сущности, открытый чехол лука напоминает поясную кобуру, железные наручи — кожаные манжеты нынешних кавалеристов.
Маленький щит, пристегнутый выше локтя, и короткий лук позволяли им легко стрелять поверх конской головы.
Татары ловко маневрировали на быстроногих конях среди более многочисленных хивинцев, пригибаясь к лукам седел и на скаку издавая боевой клич. Врывались группами по двенадцать человек в гущу противника, рассеивались и так же стремительно вырывались из нее. Только в крайнем случае выхватывали кривые сабли или короткие палицы с острыми клинками — они были ужасающими, однако их любимым оружием являлся лук.
Седла и у тех, и у других быстро пустели. Командиры не совались в гущу битвы, понимая, что там их любой ценой окружат и убьют. Потерявшим коня всадникам приходилось самим заботиться о себе, при возможности садиться на другую лошадь. Однако один татарин, Илчи-багатур, продолжал сражаться пешим с таким безрассудством, что Тимур подскакал и рассек тетиву его лука, дабы он вынужден был искать безопасного места.
В эту минуту Хуссейн пробивался сквозь ряды хивинцев к правителю. Зарубил знаменосца, но был окружен и в отчаянии вертелся на месте. Тимур увидел его и бросился на выручку. Внезапное нападение Тимура вынудило хивинцев повернуться к нему, и Хуссейн проскользнул между ними невредимым, тем временем юный барлас, сдерживая коня, отбивался саблей от нападающих справа и слева, пока не подскакали несколько его воинов и хивинские всадники рассеялись.
Это был удачный миг для атаки, и Тимур отдал команду своим воинам. Пораженная стрелой лошадь Хуссейна сбросила всадника. Дилшад-ага, супруга эмира, увидела, что он упал, подскакала и отдала ему свою лошадь. Сев снова в седло, Хуссейн бросился в схватку.
Тимур устремился к правителю Хивы и выстрелил в него из лука. Стрела саданула его в щеку и сбила наземь. Тимур, не натягивая поводьев, свесился с седла, поднял короткое копье и пронзил им хивинца. Увидя смерть своего вождя, нападавшие рассеялись, татары преследовали их, осыпая стрелами, пока не опустели колчаны. Потом Тимур усадил Дилшад-агу на одну лошадь с Улджай и поехал обратно к холму с женщинами и уцелевшими воинами.
В живых осталось только семеро воинов, почти все они были легко ранены. Хивинцы спешились на равнине и посовещались. Близился закат, и Тимур решил отходить в пустыню, хивинцы последовали за небольшим отрядом, но потеряли его в темноте.
— Нет, — засмеялся Тимур, обращаясь к своим спутникам, — это еще не конец нашей дороги.
Они всю ночь блуждали в темноте и лишь по счастливой случайности наткнулись на колодец, обнаружили там еще троих своих людей, воинов из Балха, спасшихся пешком. Пока все спали, утолив жажду — вода в колодце оказалась пресной, — Тимур с Хуссейном обсудили положение и решили расстаться, чтобы их не узнали снова.
На рассвете они обнаружили, что балхцы исчезли с тремя из семи лошадей. Поделили оставшихся, договорились встретиться снова, если удастся, на юге, во владениях Хуссейна. Тимур проводил его взглядом, а потом погрузил оставшиеся вещи на одну лошадь, другую, лучшую, отдал Улджай. При себе оставил только одного воина, и Улджай улыбалась, видя, как тащится по песку ее муж, неизменно покидавший дом только в седле.
— Поистине, — воскликнула сна, — наша судьба не может быть хуже этой — необходимости идти пешком.
Еды у них не было, но они увидели вдали пастухов с козами и направились к ним, купили нескольких коз, тут же изжарили полтуши и с наслаждением съели. Остальных освежевали на камнях и погрузили на вьючную лошадь. Тимур спросил у пастухов, есть ли здесь какая-то дорога, и они показали ему тропу.
— Она ведет к туркменским юртам.
Путники отправились по ней и обнаружили юрты, казавшиеся покинутыми. Тимур занял одну из них, и тут вокруг раздались гневные крики. Туркмены, видимо, находились в другой юрте и приняли пришельцев за воров. Оставив Улджай позади, Тимур и его единственный приверженец бросились к выходу. Сделали вид, что собираются стрелять из луков, хотя у них не было стрел, но кочевники приближались с явной целью наброситься на них.
Бросив бесполезный лук, Тимур обнажил саблю и шагнул им навстречу. И тут предводитель туркменов узнал его, так как познакомился с ним в Зеленом Городе. Отозвал своих людей и пошел к юному барласу обнять его и расспросить.
— О Аллах! — воскликнул он. — Это же сам повелитель Мавераннахара.
Худощавые туркмены в дурно пахнущих овчинах, утратив подозрительность, окружили Тимура и, встав на колени, попросили прощенья. Вечером они зарезали барана и устроили пиршество. Юные татары ели из общего котла, и даже дети подошли как можно ближе к огню, посмотреть и послушать. Тимура до рассвета донимали вопросами о том, что делается в окружающем мире. Для кочевников появление такого гостя было не только честью, но и неожиданным источником новостей, чем они воспользовались в полной мере.
На другой день Тимур преподнес туркменскому хану ценные подарки — большой рубин и два расшитых жемчугом одеяния. В ответ на эту любезность хан дал ему трех отборных лошадей и проводника к ведущей на юг дороге.
Путь по пустыне до большой хорасанской дороги занял у них двенадцать дней. Первая деревня, на которую они наткнулись, оказалась покинутой, разрушенной. Пришлось откопать засыпанный колодец и остановиться в этих развалинах, чтобы дать отдых лошадям.
И тут на Тимура с Улджай свалилось новое несчастье. Их заметили люди соседнего племени и отвели к своему вождю Али-беку. Тот увидел возможность нажиться на пленении Тимура, забрал все вещи барласского воина и посадил его с женой в кишевший паразитами хлев.
Тимур возмутился, что Улджай будет находиться в таких условиях, но стражники осилили его, и им пришлось провести в хлеву шестьдесят два дня при невыносимой жаре в конце сухого сезона. Впоследствии Тимур поклялся, что не станет никого держать с тюрьме ни за какую вину.
Переговоры Али-бека о выкупе пленников принесли им освобождение неожиданным образом. Брат Али-бека, вождь племени в Персии, узнав о происходящем, написал сородичу, что соваться между правителем Зеленого Города и джете — это безумие, и послал дары Тимуру.
