Этот случай принес Петру великую славу, он начал проповедовать на рынках и у ворот городов, расположенных в радиусе двадцати миль. Дар красноречия, которым наградила его Богоматерь, не пропал, а видения расширили первоначальные границы. На его пути встречалось много церквей, все они были ярко расписаны. Его внутренний глаз выбирал святого или демона и сообщал Петру, что это изображение совершенно достоверно. Таким образом, мир Петра наполнился золотом и славой, огнем, серой и адскими чудовищами.
Вскоре о Петре распространилось множество легенд. Он совершил немало чудес, и его импульсивность порождала все новые и новые слухи. Рассказывали, например, как он, проповедуя у ворот Суассона, увидел выезжавшего через ворота бедняка на осле. Прервав свои речи, Петр подошел к нему, взял поводья и помог владельцу спуститься на землю. Затем он сам забрался на спину ослу, поблагодарил Богоматерь за подарок и, благословив хозяина, озадаченно глазевшего на него, уехал восвояси.
После этого территория странствий Петра еще больше расширилась, а его осел стал почти так же знаменит, как и он сам. В самом деле, Петру вскоре пришлось собрать группу учеников, которым в обязанности вменялась, в числе прочих, защита несчастного животного, поскольку широко распространилось верование, что волос из его хвоста не только спасает от болезней плоти, но, вероятно, хотя в этом убежденности было меньше, дает право на вход в царствие небесное.
Папа Урбан посмотрел на окружавший его мир и обнаружил, что он скверен. Маленький Петр сделал то же самое открытие. Не имело значения, скольких человек он побудил к покаянию, все равно дьявол оставался могущественным, как никогда раньше. Повсюду царил грех, грубый, грязный, жестокий, и мир был полон отвратительных вещей. Как всегда, внезапно Богоматерь запретила ему проповедовать об аде и приказала направлять взгляды людей на золотые башни рая. Когда Петр ей подчинился, прежняя его аудитория разошлась. Чтобы делать добро, люди должны были бояться, потому что представляли себе ад, но не представляли рая.
И снова Петр стал бродить в одиночестве, сомневаясь в своем пути. Он находился в самом центре Франции, когда аббаты и епископы начали съезжаться на большой Клермонский собор. Их процессии обгоняли Петра на дороге, и слуги говорили ему, что сам папа собирается огласить свой ответ мировому злу. Притягиваемый этим магнитом, Петр последовал за ними.
В толпе любопытствующих, стекавшейся к Клермону, запах немытого тела Маленького Петра и вытянутое лицо, напоминавшее его осла, не производили впечатления. Здесь встречались святые люди любого сорта: знахари, прорицатели, проповедники, и многие из них собирали вокруг себя группы последователей. Маленький Петр прибыл без шума и, расположившись вместе с ослом на клочке общинной земли, наблюдал за сооружением в чистом поле помоста для папы Урбана. Он смотрел, как сопровождавшая папу процессия князей церкви, не менее красочная, чем любая картина в церкви, змейкой выползала из восточных ворот.
Урбан Второй походил на святого Петра, чьи изображения его маленький тезка видел во многих церквах. Голос папы доносился до самого дальнего уголка поля, словно звук трубы. Есть такой город, город римлян, выкрикнул папа, который мог бы сравниться с самим Иерусалимом. Он окружен тройной золотой стеной, а за ней – святые мощи, Истинный Крест и несчетные церкви. Неверные стоят у его ворот. Петр уже это знал, поскольку паломники время от времени отправлялись в страну, где распяли Спасителя и где его родила Дева Мария. Некоторые из них возвращались, вырвавшись из когтей смерти, и приносили истории. Никогда до речи папы Урбана эти рассказы и видения Петра не сливались в единое целое.
Они должны отправиться в Иерусалим, сказал папа Урбан, чтобы отвоевать, вернуть себе эту страну, где язычники теперь убивают христиан, жгут церкви и оскверняют святые реликвии самого Бога. Да станут разбойники воинами Христа. Да станут наемники, сражавшиеся за золото, биться во спасение. Да станут все, кто нападал на своих братьев-христиан, разить врагов Божьих.
– Приведите в порядок ваши дела! – кричал папа Урбан. – Не откладывая, принимайте обет и отправляйтесь по домам собирать все необходимое. Как воинам Христа вам будут отпущены грехи, а те, кто погибнут в сражении, отправятся прямо в рай. Те, кто останутся в живых, получат не только небесное, но и земное вознаграждение, ибо возьмут в землях неверных богатую добычу. Тем временем я беру под свою защиту ваш домашний скарб, и никто не сможет причинить вам вред в ваше отсутствие.
– Так хочет Бог! – вскричал Адемар де Пюи, и все стоявшие рядом подхватили его крик, и он откликнулся в каждом уголке обширного поля.
– Так хочет Бог! – кричал Маленький Петр, чьи глаза застилало туманное видение башен Иерусалима – ослепительно золотых, будто солнце на небе, райских башен.
На помосте Адемар преклонил колени перед папой, испрашивая разрешения отправиться в путь. Папа с радостью дал разрешение и провозгласил Адемара вождем войска. Затем он преподнес ему сделанный из белого шелка крест – прикрепить на мантию.
Другие стали проталкиваться вперед к помосту: впереди – знать, за нею следовала обслуга, а после – простой люд. Не всем удалось подняться по лестнице, но папские слуги вынесли корзины с крестами, служившими знаками, что их носители дали обет сражаться в армии Божьей. Так велико было давление добровольцев, что кресты быстро закончились. Люди резали материю, обтягивающую помост, навес над ним и плащи людей, отдавших их для этой цели. Кресты эти были всех цветов, шелковые и бархатные, из тонкого полотна и грубые, домотканые. Петр получил крест из горностая, вырванный из подкладки плаща богатого вельможи. Он держал крест в руке, поскольку у него не было заколки, но вскоре одна женщина крепко его пришила, чем утвердила его вступление в Божью армию. И Петр, отмеченный знаком Бога, пошел направлять взгляды людей к золотым башням рая, как велела Дева Мария.
Мечтатели
1096–1097 годы
В апреле участок был вспахан. Эта работа приносила крестьянам мало пользы, потому что хозяин был скуп и никогда не кормил обедом, скорее он мог отпустить их домой в полдень. В прошлом году перед сбором урожая был голод, а в этом они уже теперь испытывали нужду. Женщины выходили искать листья одуванчиков и выкапывали дикий чеснок. Кривой Жан повез на рынок поросят, решив продать их по любой цене. Лучше было не думать, что станется с семьей, когда придет Михайлов день.
Алиса ждала его на закате, но городок находился не близко, за землями замка и монастырем. Огонь она разводила лишь по воскресеньям и поэтому дала сыновьям только хлеба, а Берту покормила грудью. Они легли на солому, но без Жана Алиса мерзла. Она знала, на что он способен, когда рядом есть пивная, а в кошельке – пара монет. Ее мучила мысль, не стоило ли послать с ним Робера или пойти самой и оставить Берту с мальчиками.
