Возвращаясь рано утром из города, Жан увидел Алису и старшего сына Робера, собиравших хворост.
– Брось это, Алиса, – сказал он ей. – Нам больше не нужно разводить огонь. Мы отправляемся в Иерусалим. Я вернулся за вами.
– Ты пьян, – угрюмо отозвалась Алиса, почувствовав беду.
Жан не обратил внимания на ее слова. Его светло-голубые глаза неотрывно глядели на далекое солнце, поднимавшееся над горизонтом во всем своем великолепии.
– Иерусалим, – произнес он, – место, где Господь Бог восседает на троне рядом с Девой Марией и все сияет золотом. Молочные реки текут там по улицам, Алиса, а хлеб растет, как фрукты. Никогда никакого голода.
– Ты с ума сошел! – вскричала ошеломленная Алиса.
– Я встретил человека, – медлительно, как обычно, сообщил Жан, – святого человека в длинном плаще, верхом на осле. Он берет нас с собой в Иерусалим, и, когда мы туда попадем, все будем ходить в золотых коронах и жить как князья. Ты получишь платье из розового шелка, Алиса, как у жены нашего сеньора.
Алиса заметно заколебалась. Ничего, что показалось бы ей слишком неправдоподобным, она не услышала. Это известно всем – Бог живет в раю с Иисусом, Марией, Михаилом и ангелами. Раньше она не знала, что туда можно попасть – дойти, доехать, – но, наверное, близился конец света. Опустив глаза, она посмотрела на свое платье из грубой домотканой материи, обтрепанное в подоле, залатанное на коленях, в котором она и работала, и спала. Медленно, неумело, будто никогда не делала этого раньше, Алиса улыбнулась.
– Синее, – сказала она. – Синее, как у святых в церкви.
Жан кивнул.
– Значит, синее, – согласился он. – Сам я надену зеленое платье, отороченное мехом.
Если бы послушаться Жана, то им следовало зайти домой, взять Берту с Бартольфом и немедленно отправляться в путь. Но Берта еще не умела долго ходить, и нужно было захватить с собой муки и горшок для готовки. Алиса считала, что дорога может занять несколько дней.
– Нам необходима повозка, – решительно сказала она.
Погруженный в свои мысли, Жан не сразу понял, что ей нужно, но потряс головой и заставил себя очнуться. Разве что продать старую свиноматку? Те гроши, которые удалось выручить за поросят, он отдал нищему, не думая, что они им понадобятся. Когда Алиса спросила, чем они будут питаться в путешествии, он озадаченно почесал лохматую голову и ответил, что это не важно. Если они умрут, то еще скорее попадут в Иерусалим. Затем он подумал еще немного.
– Но лучше бы увидеть Иерусалим живыми глазами, – заключил он.
В конце концов, все они отправились на рынок: Алиса с Бертой на руках, Жан с мукой и горшком для готовки и мальчики, прутьями подгонявшие свинью по дороге. Алиса с Жаном надели сыромятную обувь, а дети пошли босиком. Дома у них не осталось никакой утвари, кроме кормушки для свиней, лопаты, грабель, резака и веревки для связывания хвороста. Всю одежду они носили на себе. Стояла весна, и ночи становились все теплее.
Они собирались продать свиноматку, здоровое животное, которое хорошо поросилось. На рынке они оказались в толпе крестьян, съехавшихся со всей округи и тоже что-то продававших. Всем были нужны повозки, и никто не хотел свинью, хотя бы и очень хорошую. Что касается осла или вола, то их здесь вообще не было ни одного.
Жан колебался, всматривался в далекий горизонт и, вздыхая, опускал глаза. Рядом с ними появился разносчик с повозкой, шатким сооружением на двух колесах, достаточно большим для мешка с мукой, горшка для готовки и малышки Берты, если, конечно, расположить их теснее друг к другу. Был и пес, чтобы тащить повозку, огромное пятнистое существо, напоминавшее мастифа. Жан рассеянным взглядом окинул экипаж, и внезапно у него перехватило дыхание. У пса была черная морда и довольно темное туловище, но спереди, на груди под ошейником, он был помечен белым крестом.
– Мою свинью за твою собаку и повозку, – доверительно предложил он разносчику, не сомневаясь, что Господь придержал это животное именно для него.
Разносчик поторопился согласиться. Собаку он украл, и совсем недавно видел в городке ее хозяина. Жан погрузил на повозку муку, горшок, ребенка и повел пса к Иерусалиму. Солнце перевалило за полдень.
Пару часов спустя колесо ударилось о камень и отлетело. Инструмент, необходимый для ремонта, у Жана отсутствовал, да и кузницы поблизости не было видно.
Они сели у дороги и стали ждать, пока Господь им поможет; дети расспрашивали об Иерусалиме, интересовались, как долго еще туда идти. Через какое-то время из-за поворота появилась повозка, запряженная волами, с намалеванным на борту красным крестом и чернобородым крестьянином, управлявшим экипажем.
Подъехав ближе, он остановился и окликнул их. Назвавшись Вальтером, он сказал, что едет в Иерусалим.
В повозке находилась его жена, и ей была нужна женская помощь.
Алиса забралась в повозку и стала на колени. Затем с сердитым видом она подняла голову.
– Как это похоже на мужчин! – презрительно выкрикнула она. – Зачем поехал? Не мог подождать несколько дней? Ладно, согрей-ка воды в горшке. Жан, разведи огонь.
Когда солнце село, на свете стало еще одним паломником больше – родилась маленькая девочка. Она сильно раскричалась, пока Алиса укладывала ее в повозке рядом с матерью. Наутро все они вместе продолжили путь; женщины ехали с детьми в повозке, а Жан шел впереди, ведя пса на веревке.
Маленький Петр двигался к Кёльну, с ним шла целая армия паломников, опустошавшая местность не хуже саранчи. Правда, у него появились богатые сторонники, поэтому ехал он в повозке, имел серебряные деньги и мог покупать продовольствие. Но какую бы цену ни приходилось платить, немного оставалось на долю тех, кто проходил там после, спеша догнать Петра. Стараниями пестрой толпы, следовавшей за Жаном, мука в его мешке скоро закончилась. Наступило время знамений и чудес. В небе возникали огромные облачные дворцы. Падали кометы. По ночам из леса доносился визг демонов, сожалевших о потерянных для них душах грешников, защищенных силой креста. Набожные юродивые демонстрировали кресты, оставленные на их коже небесными ангелами. В каждой деревне, куда они заходили, знак на шкуре собаки вызывал удивление. Сила Божья лежала на этом псе, и люди замечали, что он шел на шаг впереди Жана, будто вел его за собой.
Жан шагал как во сне, устремив светлые глаза вперед, на золотые башни. За ним, ведя волов в поводу, шел Вальтер. Алиса ехала в повозке с Бертой, Маргаритой и малюткой. Мальчики делали что хотели, обычно они держались поближе к ослу, на котором ехал плут и жулик по имени Ламберт. Он бы набожным человеком – умел насвистеть веселый мотив, но петь отказывался, поскольку дал зарок не петь больше песен с такими дурными словами.
Они двигались тем путем, какой указывал Ламберт, успевший уже немало побродить по свету. Он умело направлял их по большому кругу в стороне от дороги, по которой прошла армия Петра. Когда они подходили к деревне, он посылал мальчиков просить милостыню от имени пса с чудесной отметиной. Окрестив их группу Отрядом Пса, Ламберт начал про запас собирать дань в натуральной форме с тех, кто желал совершить путешествие под святым покровительством. Отряд вырос с двадцати человек до ста, затем прибавилось еще сто, появились вьючные животные, стадо овец, несколько гусей, палатка для Ламберта, еще одна для Жана и пса, кошелек с деньгами. Если Жан и замечал, как растет его процессия, то не придавал этому значения. Он редко говорил с кем-либо, кроме Алисы.
