— А вы, господин Клинч. Вы — за или против?
— Видите ли, мадам, не могу сказать, что я точно «за». Иногда «за», а иногда… И я не взвинчиваю цены для французов.
— Господин Клинч, вы возбуждаете мое любопытство. Разве вашему партнеру неизвестно, что благодаря нашему пребыванию на острове, всем заходящим сюда судам и армии, которая нас охраняет, благодаря всему этому, вы можете хорошо заработать.
Господин Клинч кивнул головой.
— Споттс отлично разбирался с цифрами. Он подсчитал наши доходы за последние десять месяцев, и они оказались в сто восемьдесят семь раз выше прежнего. Если исчезнут суда и солдаты, ему придется обмотать шею длинной веревкой и, повеситься. Но, мадам, он на самом деле умер две недели назад. Что вам угодно?
Она объяснила, что граф Бертран хочет половить рыбку для собственного удовольствия и ему нужны для этого специальные непромокаемые сапоги.
— У вас нет таких сапог?
— Есть, мадам.
Клинч начал рыться в грудах товара и вытащил пару сапог, доходивших до пояса. Это были идеальные сапоги для рыбной ловли.
— Вот, мадам, это лучшие сапоги на всем острове. Они настолько хороши, что мы ими торгуем уже пять лет.
Мадам Бертран начала колебаться, сказав, что не уверена, подойдут ли эти сапоги ее мужу, и что ей вообще не стоило за ними приходить самой, но с другой стороны, она желала сделать мужу сюрприз. Кроме того, он запрашивал за сапоги слишком высокую цену. Возможно, он прибавил к цене надбавку за каждый год из пяти лет?
— Наверно, было бы неплохо если бы вас обслуживал Споттс. Вы с ним два сапога пара.
В этот момент звон колокольчика возвестил о том, что прибыли еще покупатели. Мадам Бертран не смогла увидеть, кто пришел, потому что всюду громоздились товары и полностью закрывали ей обзор. В лавке были сигнальные фонари, колокола, медные лампы и длинные свечи. Она взглянула на часы на стене. На них было половина третьего.
Один из вновь прибывших говорил громким и уверенным голосом:
— Это — та самая лавка. Не-сом-нен-но.
Слово «несомненно» было сигнальным словом, именно его ждала мадам Бертран. Она отвела в сторону занавеску, разделяемую лавку на две части, и увидела двух мужчин, стоящих в проходе. У говорившего были обветренные щеки, все выдавало в нем бывалого путешественника. По манерам можно было судить, что он прибыл из-за океана. Он сразу увидел мадам Бертран и замолчал. Мадам воспользовалась тем, что господин Клинч отвернулся от нее, подняла вверх сапоги и засунула письмо в носок правого сапога.
— Я все-таки возьму сапоги, но сейчас у меня еще кое-какие дела, и я вернусь за ними позже.
Посетители посторонились, и когда мадам прошла мимо них, они сделали вид, что она их абсолютно не интересует. Через час она вернулась, и сапоги лежали там, где она их оставила, — на прилавке возле входа. Мадам Бертран заплатила за сапоги и вышла на улицу, где ее ждала карета — старое, потрепанное сооружение с поломанными пружинами.
Мадам Бертран было трудно делать покупки в городе. Ее муж поддерживал Наполеона в бесконечных спорах с губернатором, и тот распорядился, чтобы Бертранов никто у себя не принимал и чтобы им в лавках ничего не давали в кредит. Мадам думала об этом, пока, трясясь и стеная, карета подскакивала на негодной дороге в Лонгвуд. Она также думала о том, поможет ли обмен записками при помощи рыбацких сапог их возвращению во Францию. Она страстно желала возвращения к прежней жизни. Особенно острым стало желание, когда карета остановилась перед домом. Мадам глубоко вздохнула, увидев жалкий и потрепанный дом.
Муж подошел к калитке ей навстречу. Он ничего не сказал, но в глазах его она видела вопрос.
— Я думаю, что все в порядке, — тихо сказала мадам Бертран. — Сапоги лежат в карете.
— Мы не должны проявлять излишний интерес, — сказал граф. — Я их потом достану. А сейчас пошли домой, и там ты нам все расскажешь. Он уже ждет.
3
Наполеон молча сидел в небольшой гостиной. Он поднял взгляд, когда они вошли в комнату, и мадам Бертран увидела, каким ярким огнем горят его глаза. Он расстался с удобными брюками и снова надел мундир с синими лосинами и темно-коричневым сюртуком.
— Сир, мадам их привезла, — сказал граф.
— Да!
— Сир, мне кажется, что нам не стоит спешить. Я пока оставил сапоги в карете. Сейчас я пошлю слугу, чтобы он принес все покупки.
— Встаньте у двери и присмотрите, — сказал император. — Заберите у него сапоги до того, как он начнет их разглядывать.
Через несколько минут сапоги оказались на столе.
— Я оставила записку в правом носке, — объяснила мадам Бертран.
Граф проверил и довольно улыбнулся.
— Они ее забрали. В любом случае там ничего нет. Наполеон нахмурился.
— Никакого ответа?
— Нет, сир.
— Я уверена, что положила записку в правый сапог, — настаивала мадам Бертран.
Наполеон нетерпеливо сказал:
— Посмотрите в левом сапоге.
Бертран выполнил его приказание, и его лицо оживилось.
— Какое счастье, сир. Она здесь! Здесь!
Он вытащил записку и передал ее императору. Тот уселся за стол и распрямил сложенные листы. На них было написано мелким и знакомым ему почерком.
— Дорогой аббат, — сказал Наполеон. — Я просил его приехать, хотя он всегда страдал от морской болезни. Ему действительно было плохо, и это отразилось на его почерке.
Наполеон начал читать письмо. После первой страницы он остановился. Бертран почувствовал напряжение и взглянул на жену. Бумага выскользнула из рук Наполеона.
В комнате стало тихо. Бертран не посмел задать ему вопрос. Наполеон застыл, как изваяние.
— Бертран, — наконец шепнул он.
— Да, сир.
— Мы пропали! Наш план, наш чудесно разработанный план не может быть выполнен. — Он опять помолчал. — Все шло так чудесно! Но вдруг случилась страшная вещь. Роберо убит. Когда сломалась главная мачта, за борт свалилось два человека. Это были Роберо и один матрос. Их тела не были обнаружены.
Наполеон поднялся и пошел к двери.
— Я прочитаю письмо позже. Мне нужно побыть одному. Господи, Бертран, но почему все так случилось?
В холле стояла кушетка, и они услышали, как он сел на нее. Муж и жена Бертраны взглянули друг на друга, как заключенные, которым только что сообщили, что им придется продолжить сидеть в тюрьме. Надежды, которые испытывала мадам Бертран, пока возвращалась из города, рассеялись как дым.
Вскоре Наполеон вернулся. Он ничего не сказал, а стал внимательно читать письмо, а затем передал его маршалу.
Бертрану понадобилось некоторое время, чтобы разобрать спешно и нечетко написанные строки. Он над ними долго раздумывал и хмурил лоб. Наполеон сидел с ним рядом и был в полном отчаянии.
