Я подбежал к Клариссе и схватил за тесемки, связывающие доспехи. После чего постарался оттащить в сторону, пока бык номер два мчался прямо на нас, как паровоз. Я нанес ему размашистый удар, меч вошел глубоко, но чудовище только крякнуло, взвыло и не изменило направления.
Монстр до меня не дотронулся, но я почувствовал жар раскаленной брони. Его вполне хватило бы, чтобы поджарить в микроволновке замороженные буррито.
[5]
— Пусти меня! — Кларисса выдернула руку. — Будь ты проклят, Перси!
Я бросил ее рядом с сосной и повернулся к быкам. Теперь мы находились на внутренней стороне Холма; долина, где был расположен лагерь, виднелась прямо под нами — домики, тренировочные площадки, Большой дом… Стоило быкам прорваться, всему этому угрожала опасность.
Аннабет выкрикивала приказы, обращенные к другим героям, призывая их рассыпаться и таким образом отвлечь быков.
Первый монстр, описав широкую дугу, снова устремился ко мне. Пробегая через середину холма, где проходила невидимая граница, он приостановился, словно столкнувшись с резким порывом ветра, но это его не задержало, и он продолжал мчаться на меня. Второй бык поворотил ко мне морду, из раны в боку вырывалось пламя. Не могу сказать, чувствовал ли он боль, но его рубиновые глаза сверкнули, опалив меня столь злобным взглядом, словно битва плавно переходила в сведение личных счетов.
Сражаться с обоими быками сразу я не мог. Сначала надо было сразить второго, отрубить ему голову прежде, чем в бой бросится первый. Руки у меня уже устали. Я подумал о том, что давно не упражнялся с мечом и успел отвыкнуть от него.
Я бросился вперед, но второй бык дохнул на меня пламенем. Волна чудовищного жара отшвырнула меня в сторону. В легких практически не осталось кислорода. Ногой я задел что-то — может, корень, — и острая боль пронзила лодыжку. Все же мне удалось взмахнуть мечом и отсечь часть морды чудовища. Бык обратился в бегство, разъяренный и лишенный ориентации. Не успел я этому обрадоваться и попытаться встать, как обнаружил, что нога подгибается. Лодыжка была растянута, а может, и сломана.
Первый бык снова ринулся на меня. Пришлось отползать в сторону.
— Тайсон, помоги ему! — скомандовала Аннабет.
— Не могу… пройти! — раздалось где-то рядом, недалеко от вершины Холма.
— Я, Аннабет Чейз, позволяю тебе войти в лагерь!
Удар грома потряс Холм. Неожиданно Тайсон оказался практически рядом, он несся ко мне на полной скорости с криком:
— Перси нужна помощь!
Не успел я предостеречь его, как Тайсон бросился между мной и быком в тот момент, когда бык решил нанести термоядерный удар.
— Тайсон! — в страхе завопил я.
Огненный смерч обвился вокруг него, как раскаленный торнадо. Я видел только темные очертания тела. И с ужасающей ясностью понял, что от моего друга остался лишь пепел.
Но, когда огонь погас, Тайсон стоял там, где и был, целый и невредимый. Даже его обноски не обгорели. Бык, должно быть, удивился не меньше моего, потому что, прежде чем он успел выпустить вторую струю пламени, Тайсон обоими кулаками заехал быку по башке.
— ПЛОХАЯ КОРОВА! — заявил он.
Кулаки его проделали огромную дыру в бронзовой морде. Две маленькие струйки пламени вырвались у монстра из ушей. Тайсон нанес новый удар, и бронза смялась под его кулаками, как фольга. Теперь морда быка напоминала вывернутую наизнанку тряпичную куклу.
— Падай! — заорал Тайсон.
Бык покачнулся и опрокинулся на спину. Он слабо перебирал ногами, и дым выходил из его разбитой головы в тех местах, где этого меньше всего можно было ожидать.
Подбежала Аннабет, чтобы осмотреть меня.
Лодыжка болела так, будто ее облили кислотой, но Аннабет дала мне хлебнуть нектара олимпийцев из своей фляжки, и мне моментально полегчало. В воздухе витал запах паленого, который, как я понял позже, исходил от меня. Волосы у меня на руках сожгло дочиста.
— Где второй бык? — спросил я.
Аннабет указала на подножие холма. О втором быке позаботилась Кларисса. Она вонзила в его заднюю ногу копье из небесной бронзы. Теперь, с наполовину отрубленной мордой и зияющей пробоиной в бедре, он мог двигаться только медленно, кругами, как карусельная лошадка.
Сняв шлем, Кларисса подошла к нам. Прядь ее прямых, как палки, каштановых волос дымилась, но она делала вид, что не замечает этого.
— Ты, падаль, вечно ты во все встреваешь! — заорала она на меня. — У меня все было под контролем!
Я был слишком ошеломлен, чтобы ответить.
— И тебе тоже доброго дня, Кларисса, — проворчала Аннабет.
— Никогда, — огрызнулась Кларисса, — слышите, никогда даже и не пытайтесь спасать меня!
— Кларисса, — сказала Аннабет, — тебе сейчас есть о ком побеспокоиться.
Это отрезвило дочь Ареса. Даже Кларисса заботилась о вверенных ей солдатах.
— Я еще вернусь, — прорычала она и потащилась оценивать нанесенный ущерб.
— Ты не умер, — констатировал я, уставившись на Тайсона.
Тот потупился, словно бы смущаясь.
— Прости. Пришел на помощь. Не послушал тебя.
— Это я виновата, — вступилась Аннабет. — Но у меня не было выбора. Я позволила Тайсону пересечь границу, чтобы спасти тебя. Иначе бы ты погиб.
— Позволила ему пересечь границу? — спросил я. — Но…
— Перси, — вздохнула Аннабет, — ты когда-нибудь внимательно приглядывался к Тайсону? То есть… смотрел ему прямо в лицо? Отгони туман и посмотри, какой он на самом деле.
Туман заставляет смертных видеть лишь то, что доступно их пониманию… Я знал, что он может играть злые шутки и с полубогами, но…
Я посмотрел Тайсону прямо в лицо. Я никогда не мог разглядеть его как следует, сам не знаю почему. Я думал, это потому, что в его щербатых зубах застряло арахисовое масло. Теперь я вынудил себя сосредоточиться на его носе картошкой, потом поднял взгляд чуть выше, посмотрел ему в глаза.
Нет, не в глаза.
В глаз! Один большой, по-телячьи карий глаз, прямо посреди лба, с толстыми ресницами и крупными слезами, которые катились по обеим его щекам.
— Тайсон, — запинаясь, произнеся. — Так ты…
— Циклоп, — тут же влезла Аннабет. — Судя по виду, еще ребенок. Возможно, поэтому он не мог пересечь границу так легко, как быки. Тайсон — один из бездомных сирот.
— Один из кого?
— Они живут почти во всех больших городах, — с неприязнью произнесла Аннабет. — Это… ошибки, Перси. Дети природных духов и богов… Ну, как правило, одного бога… и они не всегда получаются миловидными младенцами. Их отовсюду гонят. Никто не хочет иметь с ними дела. Они так и растут, как дикари, на улицах. Не знаю, как именно этот нашел тебя, но он к тебе привязался. Это очевидно. Отведем его к Хирону, пусть он решает, что с ним делать.
