— Ты не хочешь выходить за него замуж? — осторожно спросил евнух.
— Прежде всего я не хочу быть игрушкой в его руках, — сказала Антиоха, тряхнув неприбранными волосами: она недавно встала с постели. — Сегодня Митридат желает сделать меня своей супругой, добиваясь единственно моего тела, но где уверенность, что если я уступлю ему, он не откажется от своих слов завтра? К тому же все вокруг говорят, будто ты, Гистан, намерен сочетать браком моего непутевого братца с Роксаной и Нисой, с обеими сразу. Получается, я лишняя.
Антиоха стояла перед Гистаном полуодетая, уперев руки в бока. Склонив голову набок, она ожидала от него ответа. Гистан негромко прокашлялся в кулак и заговорил:
— Царь не может быть без супруги, тем более такой, как твой брат. Извини, Антиоха, но все его мысли заняты женщинами, вернее, определенной частью их тела. Однажды я застал Митридата за таким занятием: он облизывал у Нисы ее детородные органы… То же самое он вытворяет и с Роксаной, евнухи и служанки несколько раз заставали их вместе. Стоит мне не доглядеть, и Митридат живо лишит своих младших сестер девственности, вот я и решил…
— А если женой Митридата стану я, одна я? А, Гистан? — перебила евнуха Антиоха. — Я стану держать его в руках и отучу шляться в комнаты сестер. В конце концов, у меня есть свои чары, и я сумею приучить Митридата только к своему ложу, можешь мне поверить. Но при этом я хочу быть единственной супругой Митридата и иметь в тебе, Гистан, надежного союзника. Я ведь знаю, что на самом деле царством правишь ты, а не мой глупый брат.
Евнух пристально посмотрел Антиохе в глаза, стараясь понять, куда она клонит. Он нисколько не сомневался в том, что она хочет стать царицей и помыкать своим братом, но ему не верилось, что Антиоха при этом желает иметь его своим союзником.
«Она определенно чего-то недоговаривает, — думал Гистан, хотя на его непроницаемом лице не отражались никакие мысли. — И совершенно определенно что-то замышляет. Моя помощь ей нужна лишь на какое-то время, это очевидно. С этой мегерой надо быть начеку!»
Гистан решил притвориться, что симпатизирует Антиохе и готов оказать ей поддержку, дабы не отпугнуть от себя и постепенно выяснить ее замыслы.
— Если ты станешь женой Митридата, тогда, конечно, Нисе и Роксане можно будет подыскать мужей из синопской знати, — сказал евнух. — Только и мне, прекрасная Антиоха, хотелось бы с самого начала выдвинуть свое условие, чтобы в дальнейшей мы могли доверять друг другу. Обоюдная выгода есть основа любого тайного союза. Антиоха лучезарно улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
— Ты необычайно проницателен, Гистан. Я слушаю тебя.
— Поскольку я евнух, то мое место не на троне, а рядом, — продолжил Гистан, — однако у меня достаточно власти, чтобы влиять на того, кто в данный момент занимает царский трон. Так было при царице Лаодике, и так продолжается при ее сыне Митридате. Я хочу, чтобы ты сразу поняла, Антиоха, что все решения буду принимать я. Ты будешь царствовать лишь в своем гинекее. У тебя и твоего мужа будут все почести, у меня — вся власть. Если ты попытаешься ограничить меня, значит, я подыщу Митридату другую супругу. Если ты попытаешься убить меня, тогда умрешь сама. Ты можешь подумать, прежде чем дать ответ. Если ты не примешь моего условия, я помогу тебе вернуться в Амис и обещаю, что твой брат ничем не потревожит тебя в течение одного года. За этот срок ты должна будешь либо выйти замуж, либо навсегда покинуть Понтийское царство.
В возникшей долгой паузе царская дочь и желтолицый евнух молча сверлили друг друга напряженным взглядом.
— Я принимаю твое условие, Гистан, — наконец сказала Антиоха покорным голосом. — По мне лучше царствовать и не править, чем жить и не царствовать.
— Сказано мудро, — улыбнулся Гистан и, желая ободрить девушку, великодушно добавил: — Если мы поладим, то какие-то решения станем принимать вместе.
В следующий миг Гистан заметил неприязненный огонек в синих девичьих глазах, который сразу погас под опущенными ресницами. Но и этого краткого мига было достаточно Гистану, чтобы понять — в сердце Антиохи столько ненависти к нему, что дорвавшись до власти, она непременно постарается его уничтожить.
— Предлагаю выпить вина в ознаменование нашего союза, — с лукавой улыбкой предложила Антиоха и, не дожидаясь ответа Гистана, отошла к столу, на котором стояли чаши и сосуд с вином. — Присаживайся, Гистан, где тебе удобно, — разливая вино в чаши, сказала Антиоха.
Она стояла вполоборота к Гистану, который, садясь на стул, успел заметить краем глаза, что Антиоха бросила какой-то белый порошок в одну из чаш. Движение девичьей руки было не суетливое, но все-таки довольно поспешное, и оно сразу привлекло внимание подозрительного евнуха.
«Так вот какие мысли ты лелеешь, коварное создание! — гневно подумал Гистан. — Вздумала избавиться от меня, еще не став царицей! Я знал, что доверять тебе нельзя. Я уничтожу тебя, глупая, твоим же оружием».
Антиоха приблизилась к Гистану и подала ему чашу с вином. Другую чашу она поставила на низенький столик возле кресла, куда намеревалась сесть сама.
— Я, наверно, такая растрепанная, — неожиданно смутилась Антиоха, поймав на себе пристально-ухмыляющийся взгляд евнуха. — Подожди, друг мой. Сейчас я приведу себя в порядок.
Уйдя в глубину комнаты, где за кисейной занавеской стояло взбитое ложе, Антиоха отыскала на сундуке среди разбросанных одежд круглое бронзовое зеркало на тонкой ручке и костяной гребень. Глядя на себя в зеркало, девушка торопливыми и вместе с тем плавными движениями стала расчесывать свои спутанные после сна локоны.
Она стояла так, чтобы видеть в зеркале, что делает Гистан у нее за спиной.
Евнух, полагая, что за ним не наблюдают, быстро и ловко поменял чаши: свою поставил на столик возле кресла, а чашу Антиохи взял себе. Благо, чаши ничем не отличались одна от другой.
Антиоха предстала перед Гистаном тщательно причесанная и неторопливо опустилась в кресло, слегка обнажив свою правую ногу. Хотя лицо ее было спокойно, в душе у нее бурлила мстительная торжествующая радость, ибо она знала, что перехитрила Гистана.
— За наш союз, — подняв чашу, произнес евнух и медленно стал пить вино, полагая, что все сделал правильно и ему ничто не грозит.
— И мое царствование, — негромко добавила Антиоха и поднесла чашу к губам, не спуская глаз с пьющего Гистана.
Вкус вина и осознание собственного превосходства пробудили в Гистане чувство торжества над той, что сидела напротив и не спеша тянула вино из чаши.
Евнух, упиваясь своей изворотливостью, процитировал строфу из «Алкесты» Еврипида:
— Многовидны явленья божественных сил; Против чаянья, много решают они: Не сбывается то, что ты верным считал, И нежданному боги находят пути…
Антиоха, допив вино, по памяти закончила отрывок: Таково пережитое нами.
— Прекрасно! — восхитился Гистан и поднялся со стула. — Я всегда восхищался твоей красотой и умом, Антиоха. Честное слово, мне жаль расставаться с тобой. Прощай, дитя мое!
