— Вполне, — невозмутимо ответил Тирибаз, убирая меч в ножны. — Развлекайтесь дальше, я ухожу.
Стараясь ступать бесшумно, Тирибаз удалился.
— Извини его, — прошептал Митридат, ткнувшись носом в материнскую щеку. — У Тирибаза один недостаток — он никому не доверяет.
— По-моему, это величайшее достоинство, — заметила Лаодика. — Такой друг и телохранитель поистине бесценен, невзирая на ту бесцеремонность, с какой он исполняет свой долг. — Царица улыбнулась и добавила: — Я велю поставить в свою спальню еще одно ложе… для Тирибаза. Хочешь взглянуть на мою спальню, вернее, на нашу спальню?
— Хочу, — ответил Митридат, — но сначала я хотел бы увидеть своего сына.
Махара привела за руку пожилая служанка.
Мальчика, по-видимому, подняли с постели, так как он выглядел заспанным и недовольно тер глаза кулачком.
Увидев мать, малыш подбежал к ней и обнял ее колени.
Сидевшая на стуле Лаодика указала пальцем на сидевшего напротив Митридата.
— Посмотри, сынок, это твой отец.
Застывшая у дверей служанка умильно улыбалась, глядя, как Митридат берет малыша на руки, целует его.
Ребенок серьезными глазами глядел на мускулистого рослого воина с золотистой вьющейся шевелюрой, который подбрасывал его на руках.
— Осторожнее! — беспокоилась Лаодика. — Не испугай его.
— Мой сын ничего не должен бояться, — смеясь, говорил ей Митридат. — Он и не думает плакать. Гляди, какой он невозмутимый! Сколько ему лет?
Лаодика молча показала два пальца и негромко добавила:
— И два месяца.
— Ты останешься у нас? — наконец вымолвил мальчик, обхватив ручонками крепкую отцовскую шею.
— Да, — кивнул сыну Митридат.
— Насовсем? — уточнил ребенок.
— Насовсем.
После этого детское личико впервые озарилось улыбкой, счастливой улыбкой ребенка, не ожидавшего, что у него такой красивый и молодой отец.
* * *
Ночью, нежась в мягкой постели, мать и сын делились пережитым за почти трехлетнюю разлуку, задавая друг другу множество вопросов.
— Я слышала, Статира родила тебе дочь?
— Да. Апаму.
— Теперь у тебя есть сын и дочь, рожденные от матери и сестры. — Царица печально вздохнула. — Все это чудовищно, конечно. Хочется надеяться, что Судьба будет милостива к этим детям, зачатым в кровосмесительных браках.
— У меня есть еще одна дочь от другой жены, — признался Митридат. — Эта женщина — дочь Маргуша, царя скифинов. Ее зовут Олдуз. Дочь очень похожа на нее. Я дал ей имя Орсабарис. Вернее, так пожелала назвать девочку Олдуз.
— Она, наверно, своенравна, эта Олдуз? — спросила Лаодика.
— Этого у нее не отнимешь, — усмехнулся Митридат. — Зато Олдуз прекрасно ездит верхом и бьет из лука. А ее приданое — пять тысяч всадников — очень мне пригодилось в моих походах.
Лаодика помолчала, потом спросила:
— А кем буду я, Митридат? Твоей женой или наложницей? Роль матери мне уже как-то не подходит, не находишь?
— Ты будешь моей женой, причем самой любимой, — без раздумий ответил Митридат.
— Отрадно слышать, — прошептала Лаодика, прижимаясь к сыну. — О Гера, как далеко я зашла! Не осуждай и не казни меня за это, о светлоокая супруга Зевса.
— Не тревожься, моя любимая. — Митридат провел ладонью по волосам матери. — Я теперь властелин Понта и могу делать, что захочу.
— Как ты поступишь со своим младшим братом?
— Я не причиню ему вреда, обещаю. Кстати, где он?
— Он здесь, во дворце. Прячется. Боится твоего гнева. После твоих побед его все бросили: Стефан, Дионисий, Гергис и бежали ко мне в Амис. Пришлось и нашему Добрячку перебираться ко мне под крыло.
Лаодика засмеялась.
— Я, пожалуй, оставлю его в Амисе, только приставлю к нему верных людей, — после краткого раздумья сказал Митридат. — Ты не против?
— Ты — царь, мой милый. Твоя воля — закон. В том числе и для меня.
Лаодика придвинулась к сыну, прикосновениями рук вновь призывая его к соитию. После стольких лет вынужденного воздержания в ней опять проснулась ненасытная жрица любви.
Митридат-младший предстал перед своим братом, трясясь от страха. Он бубнил что-то про то, будто его против его воли сделали царем и что он с радостью избавляется от царской диадемы.
— Полно, брат. Я не держу зла на тебя. Митридат-старший обнял своего брата-тезку и усадил рядом с собой.
Находившаяся при этом Лаодика лучезарно улыбнулась и сказала:
— Ваш отец оставил вам обширное царство, дети мои. Вам обоим хватит дел и забот для того, чтобы сделать Понт процветающим. Первый шаг к этому — прекращение вражды между вами.
— Мать мудро говорит, — произнес Митридат-старший, протянув брату руку. — Давай же поклянемся при ней в вечной дружбе. Что может быть прекраснее такого союза между двумя братьями!
Митридат-младший охотно согласился с этим.
Он без колебаний произнес нужную клятву и долго тряс руку старшего брата. В его лице не было ничего, кроме радости, что все так счастливо для него разрешилось.
В тот же день Лаодика устроила во дворце пиршество в ознаменование примирения своих сыновей.
Кроме знатных граждан Амиса на пир были также приглашены военачальники из войска Митридата.
Столы были накрыты в тронном зале, стены которого были расписаны в греческом стиле сценами из Троянской войны, а мозаика на полу была выложена разноцветными камешками в виде цветов и виноградных лоз.
На фоне строгих греческих гиматиев одеяния скифинов, штаны и короткие замшевые куртки с нашитыми на них серебряными бляхами выглядели немного чудаковато. Длиннополые кафтаны персов поражали яркостью расцветок и широкими в сборку рукавами.
Каждый стол был рассчитан на трех пирующих; столы были расставлены по обе стороны зала.
Три стола стояли на небольшом возвышении, там, где обычно стоит царский трон, но сейчас его не было. За центральным столом восседала Лаодика и оба ее сына. За одним из боковых столов сидела Антиоха и с нею военачальник Диофант и дядюшка Стефан. За другим — Сузамитра, Фрада и Артаксар. Таким образом, все занимающие места на возвышении были царского рода.
Антиоха была в длинной столе вишневого цвета с вызывающе открытыми плечами и полуобнаженной грудью. Столь же вызывающе она накрасила губы и подвела зелеными тенями глаза. Благодаря алебастровому порошку ее лицо выглядело бледным. Это только подчеркивало синеву ее глаз и яркость напомаженных губ.
Девушка ревниво поглядывала туда, где сидели и о чем-то шептались ее мать и старший брат.
