— Не стану спорить с тобой, — кивнул Тирибаз, — но без гибкости в этом деле нельзя. Пусть эллины будут там, где они сильны: в фаланге и на флоте, а персы как прирожденные наездники — в коннице и на колесницах. Сила заключается во взаимодействии тех и других. Однако следует заметить, что Пафлагонию и Галатию мы завоевывали без Диофанта и его фаланги: он был в это время в Тавриде. Решающими во всех сражениях с галатами и пафлагонцами были удары нашей конницы и колесниц…
— Фаланга была у царя Никомеда, — хмуро заметил Митридат. — Согласись, Тирибаз, без фаланги вифинян нам пришлось бы туго.
— Согласен, — сказал Тирибаз. — Однако победоносная фаланга Никомеда с завершением войны ушла в Вифинию. В Понт же возвратились увенчанные лаврами конные и пешие отряды персов и каппадокийцев, которыми предводительствовали азиатские, а не эллинские военачальники.
— Хорошо, Тирибаз, — промолвил Митридат, — рабхайлой я назначаю тебя. Ты опытен и отважен. Войско тебя знает и любит.
— Я не могу стать рабхайлой, поскольку ты, Митридат, сам во всеуслышание объявил меня своим оросангом, — напомнил Тирибаз. — По закону оросанг не может занимать ни одну из высших должностей ни в войске, ни в государстве.
— Но почему? — возмутился Митридат.
— Да потому что оросанг по своему положению выше и хазарапата, и хшатрапана, и рабхайлы, и кого бы то ни было, — с улыбкой ответил Тирибаз. — Ты можешь завтра разочароваться в хазарапате и назначить на эту должность другого вельможу, можешь каждый день менять вельмож в своем окружении под воздействием гнева или по другим причинам, только оросанг у тебя незаменим. Ибо его заслуга перед тобой выше всех заслуг, которыми могут похвастаться твои приближенные.
Митридат едва не прослезился от переполнивших его чувств. Он встал и привлек Тирибаза к себе.
— Да, друг мой, ты у меня незаменим. Я обязан тебе жизнью и тем, что царствую. — Митридат обернулся к Моаферну и Сисине. — И вам, друзья, я обязан тем же. Вас я тоже объявлю своими оросангами — сегодня же!
Знать, собравшаяся в тронном зале, была оповещена через глашатая о новых назначениях царя. Счастливцев, получивших высшие должности в государстве, тут же поздравляли друзья.
При этом радость эллинской знати была менее бурной, нежели у персидских вельмож. Митридат обещал поставить Диофанта во главе всего понтийского войска, но так и оставил его предводителем греческих наемников.
Рабхайлой стал перс Артасир, дальний родственник царя. Сузамитра, смещенный с должности хазарапата, опять стал начальником конницы. А отбывший с посольством в Каппадокию Фрада заочно был назначен ратаэштаром. Во главе флота был поставлен Архелай, сын Диофанта.
* * *
Посольство из Каппадокии вернулось в конце лета. Фрада обрадовал Митридата, сообщив, что в Мазаке готовы с почетом принять для царя Ариарата невесту из Понта.
— Особенно на Гордия подействовал довод, что у царя Митридата в данное время стоит в бездействии пятидесятитысячное войско, — усмехаясь, делился впечатлениями Фрада: он чувствовал себя победителем. — Гордий, эта хитрая лиса, долго изворачивался и торговался, но только у него ничего не вышло. Я сказал также, что Никомед Вифинский, женатый на сестре Митридата, всегда готов оказать поддержку своему шурину. Митридат щедро одарил Фраду и велел Тирибазу подобрать сообразительного евнуха, который должен был отправиться вместе с Нисой в Каппадокию. Этому человеку предстояло извещать понтийского царя обо всем, что происходит в Мазаке.
Ниса расплакалась, когда Митридат сообщил ей, что намерен выдать ее замуж за Ариарата, сына Лаодики.
— А как же Сузамитра? — рыдая, спрашивала Ниса. — Ты обещал выдать меня за него.
— Я ничего не обещал, — раздраженно сказал Митридат: он не выносил женских слез. — Я лишь говорил, что, возможно, выдам тебя за Сузамитру. Но обстоятельства изменились, Ниса. Пойми же это.
— Как ты жесток, Митридат! — не унималась Ниса, размазывая слезы по лицу. — Я для тебя всего лишь игрушка. С моими чувствами ты не считаешься. Ты такой же, как наш отец!
— Довольно рыдать, — отрезал Митридат. — Собирайся в путь! Царь ушел из покоев сестры, оставив Нису в безутешном горе. И тут Судьба приготовила Митридату новый удар: из Пантикапея в Синопу пришла триера и привезла весть о восстании скифов на Боспоре.
— Во главе восставших стоит Савмак, — поведали Митридату гонцы из Пантикапея. — Савмак убил царя Перисада и объявил себя правителем Боспорского царства. Самое печальное, что беднота поддержала Савмака и устроила избиение знати по всему Пантикапею. Савмак пытается создать войско из этого сброда и сносится со скифским царем Палаком, чтобы совместными усилиями захватить другие боспорские города. Граждане из самых знатных боспорских родов, те, что сумели бежать в Феодосию и Фанагорию, умоляют понтийского царя избавить их от этого бедствия и взять Боспор под свою руку.
Митридат без долгих раздумий повелел готовить к походу корабли, собрать войско из греческих наемников и граждан Синопы. Во главе этого войска он поставил Диофанта.
Спустя всего два дня после прихода боспорской триеры шестьдесят понтийских кораблей вышли в море, взяв курс к скалистым берегам Тавриды.
Проводив в поход Диофанта, Митридат в тот же день провожал в дорогу Нису. Стоя на ступенях дворца и глядя, как прощаются Роксана и Ниса, Митридат только сейчас заметил, как повзрослела Ниса. С каким достоинством взрослой женщины она держится: не пролила ни слезинки. Митридат приблизился к Нисе, желая обнять ее на прощание, но Ниса отвернулась от него и, не сказав ему ни слова, не удостоив брата даже взглядом, забралась в повозку с нарядным верхом.
Это послужило сигналом к выступлению.
Возница щелкнул хлыстом, и нарядная повозка, стуча колесами по каменным плитам, тронулась со двора в сторону ворот. За ней двинулись другие повозки с приданым и припасами на дорогу. Свита невесты стала торопливо садиться на коней. Митридат глядел вслед колыхающемуся верху последнего возка с чувством горечи и обиды. Конечно, он виноват перед Нисой. Имел ли он право ради государственных интересов делать несчастной родную сестру?
Глава четвертая. ГНЕВ ДИОНИСА
Второй поход Диофанта в Тавриду оказался столь же успешным, как и первый. Правда, добычи на этот раз было захвачено гораздо меньше, зато Савмак был взят живым и в цепях доставлен в Синопу. Казнь Савмака собрала огромное скопище народа. Еще долго слух об этом событии бродил по Синопе. Митридата теперь называли царем Понта и Боспора, покровителем Ольвии и Херсонеса.
Роксана часто заставала Митридата возле карты Понта Эвксинского с прилегающими к нему землями. Карта была выбита на широком листе меди размером с большой поднос.
— Гляди, — говорил Роксане Митридат, не скрывая самодовольства, — вот здесь Диофант основал город, названный в мою честь Евпаторией. Он заселил его эллинами.
— Это и есть Таврида? — спросила Роксана, разглядывая на карте острые углы большого полуострова. — А где Херсонес и Пантикапей? Где Неаполь Скифский?
