Нетрудно заметить, что Иезекииль — мастер описаний с двоякими толкованиями. Он превратил судьбу Геракла в символ приближающейся гибели Тира от руки царя Навуходоносора из Вавилона в качестве наказания за грех гордыни, которая с тех пор, как город достиг благосостояния («пределы твои в сердце морей, строители твои усовершили красоту твою», 27:4), развратила его правителей.
Не все составные звери — звери календаря. Сфинкс, например, с женскими лицом и грудью, львиным телом и крыльями орла — это Ура, или богиня Урания, правительница земли и неба, которая позволяла править своему венценосному сыну-царю, а ассирийский крылатый бык с лицом мужчины был ее мужским двойником. Похоже, что иконотропическая неправильная интерпретация ассирийского крылатого быка породила любопытные подробности в описании безумия царя Навуходоносора в Книге пророка Даниила:
«— Кто это, отец?
— Это старый истукан, сын мой, представляющий царя Навуходоносора, который более трехсот лет назад пленил наших предков за то, что они рассердили Бога. А потом, говорят, он на сорок девять месяцев лишился разума и как зверь бродил по садам своего дворца.
— Он и вправду был таким?
— Нет, сын мой. Это символ, и говорит он, что царь обрел природу существ, изображенных тут.
— Тогда он щипал траву, как бык, и махал руками, как крыльями, рыл землю когтями, всю ночь оставался под дождем и никогда не стриг волосы на голове?
— Бог и не так еще показывает свое неудовольствие, сын мой».
Египетский Сфинкс стал существом мужского пола, как ассирийский крылатый бык, и культ фараона был патриархальным, хотя наследовался титул только по женской линии. А вот пеласгийский Сфинкс оставался женского пола. «Сфинкс» означает «душительница», и на керамических изделиях этрусков ее обычно изображают убивающей мужчин или стоящей над их простертыми телами, потому что она являлась только в конце правления царя, когда наступало время убить его. После того как Зевс или Аполлон отобрали у нее власть над годом, из-за этих изображений ее стали ассоциировать с болезнью и смертью и называть дочерью Тифона, чьим дыханием был злой сирокко. Притязания Аполлона на власть над годом подтверждались сфинксами на его троне в Амиклах, равно как и притязания Зевса — сфинксами на его троне в Олимпии, которые считались трофеем его победы над Тифоном. Но Афина продолжала носить сфинксов на своем шлеме, потому что когда-то сама была Сфинксом.
Стая крылатых сирен тоже могла бы влететь в круг. Я уже сделал попытку в главе двенадцатой осмыслить, «какое имя принял Ахилл, прячась среди женщин», а теперь сгораю от поэтического желания ответить на другой вопрос, который задавал сэр Томас Браун: «Какую песню пели сирены?» Сирен (запутывающих) было три (возможно, первоначально девять, так как Павсаний пишет, что они неудачно соперничали с девятью музами), и они жили на острове в Ионическом море. Согласно Платону, они были дочерьми Форка (то есть Форкиды, Свиньи-Деметры); согласно другим — дочерьми Каллиопы или другой музы. Овидий и Гигин соотносят их с сицилийским мифом о Деметре и Персефоне. Их называют по-разному: «Преследовательницы», «Ясноликие», «Колдуньи» или «Невинноликие», «Громкоголосые», «Белоликие». Крылья у них были, по-видимому, совиные, поскольку Гесихий упоминает сов, называвшихся «сиренами», и поскольку совы, согласно Гомеру, жили на ольховом острове Огигия, принадлежавшем Калипсо, вместе с пророчествующими морскими воронами. В классические времена им все еще поклонялись в храме возле Саррента.
Похоже, что это была коллегия девяти оргиастических жриц луны, которые жили в святилище на острове. Их песня из девяти строф может быть реконструирована и без заглядывания в стихотворение «Улисс и сирены» Сэмюэля Даниэля по образу таких же древнеирландских песен: например, «Обращение морского бога к Брану» в «Плавании Брана, сына Февала» и «Зов Мидера к Бефинд» в «Сватовстве к Этайн». Оба стихотворения — слегка христианизированные версии одного древнего сюжета: путешествия героя Брана (ольха и ворон) на райский остров. Первое стихотворение было сочинено, по-видимому, от имени царицы острова, а не морского бога, в другом — Мидер и Бефинд наверняка поменялись ролями, ибо первоначально приглашение исходило от царевны, а не от царевича. История об Одиссее и сиренах, использованная Гомером, предполагает, что Одиссей («злой», согласно Гомеру) — титул Крона, относящийся к лицу, искусно раскрашенному красной краской из ольхи. Сюжет об Одиссее, который заложил воском уши и не слушал сирен
[227]
, возможно, возник в конце тринадцатого века до нашей эры, когда священный царь Итаки, представитель Крона, отказался умирать в конце срока своего правления. Это объясняет, зачем он убил всех претендентов на руку своей жены Пенелопы после того, как сделался неузнаваемым, переодевшись в лохмотья и вымазав лицо грязью во время обычного временного отречения.
Зов сирен к Крону
Крон Одиссей, правь сюда
На Серебряный остров,
Здесь мы споем тебе.
Через заросли ольхи
Мы видим тебя,
Но сами в золотом тумане.
Волосы у нас цвета ячменя,
Глаза, как яйца черного дрозда,
Щеки у нас цвета асфоделей.
У нас еще цветут яблони,
Корольки на серебряных ветках
Все расскажут тебе о будущем.
Не будет тебе здесь вреда.
Крон Одиссей, быстрее
Направь к нам свою лодку.
Со всеми нами по очереди
Ты возляжешь на зеленой траве
И будешь счастлив с каждой.
Здесь нет ни тоски, ни печали,
Ни болезни, ни смерти,
Нет зла и уродства.
Что в сравненье с этим
Равнины Элиды твоей?
Пустошь — твое царство.
Ждет тебя звездная корона,
Пир ждет тебя богатырский,
Мясо, молоко и мед.
Сирены — птицы Хрианнон из мифа о Бране. Однако если в магический круг войдет старая Ночная Кобыла… То, что последует за этим, — поэма, содержание которой я изложу прозой.
Если придет Ночная Кобыла, поэт узнает ее по следующим знакам. Она появится в виде маленькой быстрой лошадки не больше тринадцати ладоней ростом, кремовой, со стройными ногами, длинномордой, голубоглазой, длинногривой и пушистохвостой. Ее девять ипостасей — девять кобылок, очень похожих на нее, разве что копыта у них обычные, а у нее разделены на пять пальцев, как у коня Юлия Цезаря. На шее у нее сверкающий нагрудник из тех, что известны археологам как lunulа (маленькие луны); тонкая золотая пластина из Уиклоу, вырезанная в форме полумесяца с длинными рогами, закругленными на концах и связанными белокрасной тесьмой. Как говорит о ней Гвион в «Песне о лошадях»
[228]
, которая по ошибке была включена в «Cad Goddeu» (строки 206–209), словами, как будто исходящими от самой Белой Богини:
