Когда друзья Коринны, в особенности князь Кастель-Форте, узнали о ее намерении, они крайне огорчились. Князь был так сильно опечален этим, что решил в скором времени последовать за ней. Разумеется, у него не было тщеславного умысла оспаривать у счастливого соперника любовь Коринны; но мысль об ужасной пустоте, которая образуется после ее отъезда, была для него нестерпима; у него не было друзей, кроме тех, кого он встречал у Коринны, и он никогда никого не посещал, кроме нее.
Общество Коринны распадется, когда она уедет, и уже невозможно будет его собрать. Князь Кастель-Форте не привык жить в кругу семьи; хоть он был человек одаренный, но умственные занятия утомляли его; день тянулся бы невыносимо долго, если бы он не навещал Коринну утром и вечером. Она уезжала, и он не знал, как ему теперь быть; он втайне решил присоединиться к ней в качестве друга, который ничего не требует, но всегда находится рядом, чтобы утешить ее в горе; и такого рода друг может быть уверен, что его час придет.
Коринне было грустно расставаться с привычным, приятным для нее образом жизни, который она вела в Риме уже несколько лет; она была душою кружка знаменитых художников и образованных людей; полная независимость во взглядах и поступках придавала большую прелесть ее существованию. Что ожидало ее теперь? Если ей выпадет счастье стать супругою Освальда, он должен будет увезти ее в Англию; а как там посмотрят на нее? Сумеет ли она подчиниться укладу жизни, столь отличному от того, к какому она привыкла вот уже шесть лет? Но эти мысли ненадолго задерживались в ее уме, чувство к Освальду быстро их разогнало. Она глядела на него, слушала его, и он все время владел ее вниманием. Кто может спорить со счастьем? Кто не примет его, когда оно приходит? А Коринна не отличалась предусмотрительностью; страх и надежды имели мало власти над ней; у нее была смутная вера в будущее, и в своем воображении она не рисовала ни слишком приятных, ни мрачных картин.
В день ее отъезда князь Кастель-Форте зашел к ней.
— Вы больше не вернетесь в Рим? — спросил он со слезами на глазах.
— Боже мой, конечно вернусь! — отвечала она. — Через месяц мы будем обратно.
— Но если вы выйдете замуж за лорда Нельвиля, вам придется покинуть Италию!
— Покинуть Италию! — повторила его слова Коринна и вздохнула.
— Покинуть страну, — продолжал князь Кастель-Форте, — где говорят на вашем языке, где вас так глубоко понимают, где вами так пылко восхищаются! А ваши друзья, Коринна, ваши друзья! Где еще вас будут так любить, как здесь? Где еще вы найдете у людей такую силу воображения, где найдете искусства, которые вам так дороги? Разве одно чувство может заполнить вашу жизнь? Разве родной язык, обычаи, нравы не рождают в нас любовь к отечеству, ту любовь, которая заставляет изгнанников испытывать тоску по родине, этот тяжкий недуг?
— Ах, зачем вы мне это говорите? — вскричала Коринна. — Разве я этого не испытала? разве этот недуг не решил мою участь?
Она уныло поглядела на свою комнату, на статуи, украшавшие ее, на Тибр, протекавший под ее окнами, на лучезарное небо, которое, казалось, приглашало ее остаться.
Но в эту минуту Освальд проехал верхом по мосту Святого Ангела; он мчался с быстротой молнии.
— Вот он! — воскликнула Коринна.
Едва она произнесла эти слова, как он уже вошел в дом; она бросилась ему навстречу, и, торопясь уехать, они быстро уселись в коляску. Коринна все же успела сердечно проститься с князем Кастель-Форте; но крики кучеров и ржание лошадей заглушили ее приветливые слова; вся эта суматоха отъезда вызывает у нас или грусть, или радостное возбуждение, смотря по тому, страх или надежду внушает нам новый поворот судьбы.
Книга одиннадцатая
Неаполь и скит Святого Сальвадора
Глава первая
Гордый своей победой, Освальд увез с собой Коринну; обычно склонный омрачать свои радости размышлениями и раскаянием, на сей раз он не страдал от своей нерешительности. Он еще не принял окончательного решения — он просто ни о чем не думал, предоставляя событиям идти своим чередом и втайне надеясь, что его желания сами собой осуществятся. Они проехали окрестности Альбано, где и сейчас еще показывают легендарную гробницу Горациев и Куриациев
{180}, потом миновали озеро Неми, окруженное священными рощами. По преданию, Диана именно здесь воскресила Ипполита; она запретила коням приближаться к этим местам
{181} и своим повелением увековечила память о несчастье, происшедшем с ее юным любимцем. Так в Италии поэзия, переплетаясь с историей, почти на каждом шагу напоминает о прошлом, а прелестные пейзажи, овеянные этими воспоминаниями, смягчают все печальное, связанное с минувшим, и сообщают ему как бы вечную молодость.
Освальд и Коринна затем пересекли Понтийские болота — плодородные и вместе с тем вредоносные земли, — где не видно жилья, хотя там весьма тучная почва. Какие-то люди болезненного вида перепрягают лошадей путешественников и советуют им не засыпать, проезжая через болота, ибо сон там — верный предвестник смерти. Кое-где на этих роковых полях беспечный землепашец еще шагает за плугом, который тащат буйволы, пригнув к земле свирепые морды на коротких шеях, и яркое солнце заливает ослепительным светом это унылое зрелище. Болотистая и нездоровая местность на Севере имеет устрашающий вид; но на Юге даже в самых гиблых уголках природа сохраняет свою прелесть и коварною мягкостью вводит в заблуждение путешественников. Если верно, что крайне опасно спать в Понтийских болотах, то неодолимая дремота, овладевающая там человеком в знойный день, свидетельствует о предательском свойстве этих мест. Лорд Нельвиль не спускал глаз с Коринны: она то склоняла голову на плечо сопровождавшей их Терезины, то смыкала веки, побежденная сладкой истомой, разлитой в воздухе. Освальд в невыразимом ужасе спешил разбудить ее и, от природы молчаливый, теперь без конца придумывал все новые интересные темы для разговора, стараясь помешать ей хоть на минуту предаться губительному сну. О, разве не извинительны горькие сожаления женщины, вспоминающей то время, когда она была любима, когда ее жизнь была столь необходима другому, когда она непрестанно была окружена заботой и вниманием? Какое одиночество наступает после таких блаженных дней! и как счастливы женщины, связанные священными узами брака: они постепенно переходят от любви к дружбе и не ведают жестоких потрясений, разбивающих жизнь!
