4
Утро сулило нечто необыкновенное. Зима ушла, а вместе с ней и все вчерашние невзгоды. Не было ни воды, ни гавани, ни холмов, ни неба — ничего, только бледно-золотистая дымка, в которой реяли абрисы пароходов и парусников. Намылив пеной для бритья половину подбородка, Уильям окинул это великолепие восхищенным взглядом акварелиста. Вот-вот пробьется солнце. Если такая погода в декабре тут в порядке вещей, подумал он, то Лагмут имеет полное право на свои искусственные пальмы. Угрюмый, продрогший Суффолк остался далеко позади.
Золотисто-голубое утро Уильям счел добрым знаком и, бодро шагая вниз на завтрак, почувствовал себя в два раза увереннее вчерашнего. Кивнул паре солидных постояльцев, сметавших овсянку, треску, палтуса, яичницу с беконом и тосты с апельсиновым джемом с такой скоростью, будто получили приказ о срочной эвакуации. Уильям даже пожалел их: беднягам нечего обсудить, кроме Мака в конторе, их не манит Затерянный остров, и им не нужно разыскивать таинственные координаты. Он с аппетитом позавтракал, выкурил трубку в салоне, посмотрел через большое эркерное окно на мерцающую водную гладь и размеренным шагом отправился искать Бомбей-террас и настоящего коммандера Айвибриджа.
Бомбей-террас, в отличие от большинства улиц, оправдывала свое название, поскольку действительно располагалась на уступах над Маркет-стрит, бесстрашно распахиваясь навстречу устью реки. Наверняка были времена, когда жители прямо из окна спальни махали на прощание судам, уходящим на Бомбей. Улица состояла из единственного ряда небольших квадратных домиков, выстроенных по моде столетней давности, но радующих глаз свежим слоем коричневой и темно-зеленой краски. Уильяму, который по-прежнему мыслил морскими ассоциациями (совершенно, впрочем, дилетантскими), эти домики напомнили палубные надстройки. Он представил, как возвращаются сюда капитаны и их помощники с быстроходных клиперов, привозя из дальних странствий китайские шелка, фарфор и слоновую кость. Не доходя до номера четырнадцать, Уильям увидел невысокого пожилого человека с кустистой бородой, который, моргая на неярком солнце, принялся неторопливо обозревать окрестности в подзорную трубу на треноге. Этот чудесный персонаж настолько изящно вписывался в общую картину, словно его поместил туда искусный режиссер, и Уильям уже готов был кинуться и пожать ему руку. Бомбей-террас вдохновляла. Если коммандер Айвибридж живет здесь, все будет замечательно.
Дверь дома номер четырнадцать приоткрылась дюймов на шесть — женщине, стоявшей за дверью, этого оказалось достаточно. Она напоминала отражение в кривом вытягивающем зеркале: ее голову, лицо, шею, плечи словно безжалостно сжимали в тисках с самого детства. На Уильяма она смотрела вприщур, будто через щель, и от этого взгляд выходил еще более пристальным и буравящим.
— Да? — спросила женщина, приоткрыв наконец дверь еще на пару дюймов.
— Простите, это дом коммандера Айвибриджа?
— Нет. Это не его дом.
Уильям похолодел.
— О… Простите. Я… Мне казалось…
— Коммандер Айвибридж, — сурово продолжила женщина, — здесь только квартирант. Вы хотите его видеть?
— Хотел… то есть хочу, — с облегчением выдохнул Уильям. — Он дома? У меня к нему довольно важное дело.
— Если насчет страховки, то не тратьте время попусту. К нему уже подкатывали. Бесполезно. Он не страхуется.
— Нет-нет, я совсем не за этим.
— И покупать он тоже ничего не будет. Даже не суйтесь. У него нет денег.
— Я и не собирался. Дело сугубо личное и очень важное. Он должен быть уже в курсе, из письма.
— Да, вчера пришло, — подтвердила хозяйка. — Я видела. Ему сейчас мало кто пишет, так что я заметила. Вы заходите. — Она провела Уильяма в небольшую гостиную, уставленную фотографиями, огромными раковинами и дешевыми восточными вазами. — Можете подождать здесь. Он вышел за газетой. Сам теперь за ними ходит. Так дешевле, да и занятие какое-никакое. Может, конечно, ему вздумается еще прогуляться, но вряд ли. Подождите здесь.
— Спасибо, — с легкой иронией поблагодарил Уильям.
— Между прочим, раньше гостиную он тоже снимал, но теперь отказался и довольствуется только спальней. Не по карману стало. Я иногда пускаю его здесь посидеть, когда к нему приходят. — Хозяйка понизила голос, и в глазах, из-за близкой посадки к длинному носу напоминавших ягоды на ветке, мелькнуло тайное злорадство. — Коммандер сейчас на мели.
— Что? — не понял Уильям.
— На мели, прочно застрял на мели. Совсем не тот, каким сюда приехал. Вы его знали раньше?
— Нет.
Уильяму не нравились эти откровения и кошмарно сплюснутая женщина, похожая на огромного богомола. Он уже сочувствовал коммандеру, которому пришлось отказаться от гостиной и самому ходить за газетой, «сев на мель». Почему эта особа вываливает такие подробности первому встречному?
— Если вы только что приехали, да еще по делам, может, вам самому нужна комната? — поинтересовалась хозяйка, разглядывая его, словно любопытствующий комар. — У меня найдется. Моя фамилия Трайн. Миссис Трайн.
Уильям молча кивнул.
— Что-то я не уловила вашего имени, — продолжила миссис Трайн, не дождавшись ответа.
— Потому что я не представлялся, — отрезал Уильям. — Для вашего сведения: моя фамилия Дерсли. Дерсли. Уильям Дерсли. Я из Бантингема, Суффолк. Приехал вчера днем из Лондона. Остановился в «Лагмутском пакетботе».
Миссис Трайн выслушала анкетные подробности, не меняясь в лице.
— Подождите здесь, мистер Дерсли, — сказала она, складывая руки перед собой, словно собираясь еще больше сжаться и просочиться в едва приоткрытую дверь. — Он будет через минуту-другую.
Она исчезла. Коммандер действительно появился через несколько минут, перекинувшись парой слов с миссис Трайн, — Уильям услышал его голос за дверью.
— Мистер Дерсли? — На Уильяма смотрели удивительно ясные голубые глаза. — Да, коммандер Айвибридж — это я. Вы, насколько я понимаю, по поводу давешнего письма?
— Да. Это письмо написал мой дядя незадолго до смерти, несколько недель назад. Но оно попало к другому коммандеру Айвибриджу.
— Тогда понятно, — смущенно улыбнулся коммандер.
— Я виделся с ним позавчера. Он вернул мне письмо и дал ваш адрес. Так я вас и нашел.
— Такое уже случалось, — кивнул коммандер. Голос у него был приятный, но говорил он с некоторым усилием и легкой запинкой. — Он теперь куда более важная птица, поэтому, конечно, в случае сомнений отправляют ему, а не мне.
— Я так и понял, — сказал Уильям, чтобы заполнить паузу, когда коммандер неожиданно замолчал.
Но пауза все равно затянулась, и коммандеру стоило некоторого усилия прервать молчание. Он и стеснялся, и явно отвык разговаривать с незнакомцами. Преодолевая неловкость, он вытащил трубку и кисет.
— Закурите? Боюсь, сигарет у меня не осталось. Трубочку? Угощайтесь, табак хороший, хотя и крепковат.
