— Ты мне все это расскажешь завтра, Эди. Хорошо? — сказал мистер Смит, вставая. — Мне пора в постель. Устал.
— Эх ты, любитель порядка! — благодушно промолвила миссис Смит. — Стоило запоминать для тебя шутки и анекдоты! Ну хорошо, сам увидишь все в субботу. Я попрошу Фреда еще раз представить того криворотого. Они всей семьей придут к нам в субботу вечером.
— Вот как! — заметил мистер Смит без малейшего энтузиазма.
— Знаю, знаю, что у тебя на уме, — упрекнула его жена, когда они шли к двери. — Но я должна была позвать их к нам, раз мы у них были. Наконец надо же когда-нибудь и повеселиться.
Она была права. И мистер Смит не хотел портить ей хорошее настроение. Он еще не сказал ей о прибавке. И не знал, скажет ли: надо же кому-нибудь в доме № 17 на Чосер-роуд думать за всех и готовиться к черным дням. Там-там-там — нет, мотив не давался ему. Он потушил свет и пошел за женой наверх.
4
Весь следующий день мистер Смит твердил себе, что не скажет жене ни слова о прибавке, пока не сделает, что нужно, чтобы отложить в надежное место лишние деньги. После этого будет безопасно, хотя и не так приятно, сообщить ей. А пока, если она спросит, почему ему все еще не дают обещанной прибавки, придется сочинить какую-нибудь басню. Это тоже не очень-то приятно и совсем не просто. При первом знакомстве с миссис Смит можно было подумать, что ее, такую беспечную и простодушную, легко обмануть. На самом же деле это было совсем не легко — по крайней мере так казалось мистеру Смиту. Всякий раз, как он пытался это сделать, он — в его-то годы! — краснел и начинал заикаться.
Но таков был его план. И на следующее утро он употребил все время, какое ему удалось урвать от завтрака — неизменного яйца всмятку и чашки кафе, — на то, чтобы выяснить некоторые условия вкладов в страховые общества и Государственную сберегательную кассу. И когда он, вернувшись в контору, записал кое-что и сделал некоторые вычисления, он первый раз в жизни почувствовал себя богатым и независимым.
Единственным человеком в конторе, заметившим в нем перемену, был Стэнли. Стэнли никогда не проявлял большого интереса к делам «Твигга и Дэрсингема», а с отъездом мистера Голспи этот интерес почти совсем испарился, и в тот день Стэнли пришел к заключению, что мистер Смит — невыносимый тиран. В утешение он мысленно рисовал себе следующую драматическую сцену: мистер Смит, жертва шайки отъявленных головорезов, в отчаянии приходит к знаменитому сыщику С. Пулю и после смиренного поклона неожиданно узнает в сыщике Стэнли, мальчика-рассыльного, которым он когда-то помыкал и над которым издевался. «Да, Смит, — говорит С. Пуль, закуривая вторую сигару, — тогда вы не подозревали, кто копирует вам письма и наливает чернила. Но забудем прошлое. Я спасу вас от этой чумы». И великий С. Пуль, сунув револьвер в карман шубы, выходит в сопровождении запуганного, трепещущего Смита. «Бодритесь, старина, бодритесь!» — говорит С. Пуль, садясь за руль своего мощного автомобиля. «Как мне вас благодарить, мистер Пуль…»
— Живее поворачивайся, Стэнли! — произнес тот же самый голос, но, увы, совсем другим тоном. — Я же говорил, что эти письма должны быть отосланы сегодня. Скопируй их и беги на почту. Конверты приготовил?
По дороге домой мистер Смит просматривал в трамвае вечернюю газету, ища воззвания к «Бережливым» и к «Мелкому вкладчику». Одно из таких объявлений вопрошало его (не в первый раз), что он намерен делать «на склоне лет», и, хотя у него на этот вопрос все еще не было ответа, он теперь мог смелее читать его. Для человека в его положении он уже недурно обеспечен: у него кое-что отложено на черный день в почтовой сберегательной кассе. А теперь он сможет откладывать больше фунта в неделю. Если, скажем, делать так в течение десяти лет, а то и пятнадцати, а может быть, и увеличить сумму, если фирма будет так процветать и ему дадут еще прибавку, — тогда… конечно… Он погрузился в отрадные размышления.
Дома он застал Эдну в одиночестве у камина. Она сидела, горестно сложив руки, с красными, опухшими глазами.
— Алло, алло! — воскликнул он. — Что тут у вас случилось?
— Я потеряла место, — пробормотала Эдна в огонь.
— Да, как тебе это нравится? — Миссис Смит влетела в комнату с кастрюлей в руках. — Говорила я ей вчера, что надо быть осторожнее, раз уже есть люди, которые хотят ее выжить, а сегодня, полчаса тому назад, она является с новостью, что у них была основательная чистка, — короче говоря, наша мисс уволена.
— Это не моя вина, — сказала Эдна, как уже много раз в таких случаях говорила раньше.
— Ступай-ка наверх и приведи себя в порядок, — прикрикнула на нее мать. — Обед будет готов через минуту, а с такой физиономией неприлично садиться за стол. Ты нам испортишь аппетит. И не вздумай из-за того, что тебя уволили, говорить мне, что не хочешь есть. Марш к себе в комнату и не заставляй нас дожидаться тебя весь вечер.
— Как это вышло? — спросил мистер Смит с покорным отчаянием человека, уже не раз, а множество раз переживавшего такие события. На лице его было выражение, знакомое всем женам, которым остается лишь удивляться, почему мужья воображают, что в их семейной жизни не должно случаться никаких неприятностей.
— А я стою с кастрюлей в руках, что ты скажешь! — со смехом воскликнула миссис Смит. — Садись за стол, папа, и сиди смирненько, я вмиг подам обед, хотя один Бог знает, на что он будет похож после того, как меня так ошарашили и расстроили!
Оставшись один, мистер Смит лишний раз пришел к заключению, что жене его можно позавидовать. Она по всякому поводу поднимала много шуму и суеты, гораздо больше, чем он, но, в сущности, ей не так уж были неприятны разные передряги и даже удары судьбы. Какое угодно событие, хотя бы явно неблагополучное, возбуждало ее, она упивалась им. Ее тяготило только спокойное существование, когда каждый день похож на другой.
Она влетела в столовую, как вихрь, внося с собой вкусный аромат жаркого.
— Садись, папа. Мы не будем ждать Эдну. Она сейчас придет. Положи себе побольше жаркого, потому что тут не мясо, а одни кости. Копни-ка там поглубже, найдешь гарнир из ячневой крупы, она полезна для твоего старого желудка.
— Ну, так что же там вышло с Эдной?
— Насколько я понимаю, ее винить нельзя, хотя она, должно быть, держала себя слишком смело. Да, Эдна независима, но что же, лучше это, чем другая крайность. И в конце концов она еще ребенок. Я знаю, работа ей нравилась и она хотела там остаться. Я бы с удовольствием сходила в Финсбери-парк и по-своему поговорила с этим заведующим, или как его там. У них всюду любимчики… Конечно, Эдна только недавно поступила, и ей следовало вести себя потише, но разве девушка не имеет права сказать слово в свою защиту, — уж не я, во всяком случае, буду ее за это бранить. Ее травили, вот она и защищалась… Раз-другой ляпнула такое, чего не следовало, ну, ее и прогнали.
Из рассказа миссис Смит было не совсем ясно, почему Эдну вдруг уволили из большого мануфактурного магазина, где она служила, но мистер Смит, по-видимому, удовольствовался ее объяснением, так как больше ни о чем не спрашивал. Такие истории были для него не новость, и он знал, что не стоит и пытаться — все равно не узнаешь толком, что произошло.
