Довольный тем, что его признали мужчиной, но все еще борясь с раздражением, Тарджис мог только промямлить что-то невнятное, и мисс Мэтфилд, больше не обращая на него внимания, стала первая подниматься по лестнице. Войдя в контору и увидев мисс Селлерс, Тарджис с любопытством посмотрел на нее. Она им восхищается, вот как? В течение дня он несколько раз ловил себя на том, что думает о ней и ее отношении к нему.
Затем произошло нечто настолько важное, что оно сразу заслонило собой не только мисс Селлерс, но всех и все вокруг. Мистер Дэрсингем, пробыв утром в конторе ровно столько времени, сколько потребовалось для просмотра утренней почты, вернулся опять около четырех и позвал к себе мистера Смита. После короткого разговора, во время которого один из них звонил кому-то по телефону из кабинета, мистер Смит вышел оттуда с хлопотливым видом, как всегда, когда ему отдавали какое-нибудь экстренное распоряжение.
— Вот что, — начал он, оглядывая всех, — не живет ли кто-нибудь из вас поблизости от Мэйда-Вейл?
Что бы это значило? У Тарджиса екнуло и сильно забилось сердце.
— Я живу в Хэмпстеде, это почти по дороге, — несколько нерешительно откликнулась мисс Мэтфилд.
— А в чем дело, мистер Смит? — стремительно крикнул Тарджис. — Я очень хорошо знаю Мэйда-Вейл.
— Но вы ведь, кажется, живете в районе Кемден-Тауна?
— Да, но… э… у меня в Мэйда-Вейл знакомые, я у них часто бываю. Вам там что-нибудь нужно, мистер Смит?
— Да, пожалуй, будет лучше всего поручить это вам, Тарджис, — сказал мистер Смит, в простоте души не подозревая, какое волнение вызвали его слова в душе Тарджиса. — Дело в том, что у мистера Голспи есть дочь, — впрочем, вы это знаете, вы, кажется, видели ее здесь…
Видел ли он ее? О Господи!
— Она не имеет в банке личного счета, — продолжал мистер Смит, — и, верно, уже истратила все, что ей оставил отец. Ох, эти девушки! Честное слово, они, кажется, воображают, что деньги растут, как трава. Вот будете когда-нибудь отцом, Тарджис, тогда узнаете… Мистер Голспи, уезжая, просил, чтобы мы ей дали денег и записали на его счет. А ей они нужны сегодня. Мы узнавали сейчас по телефону, будет ли она дома, и она сказала, что будет, — можете ей поверить, они всегда дома, когда знают, что получат что-нибудь. Так вот мистер Дэрсингем распорядился, чтобы кто-нибудь отвез ей деньги. Если бы это зависело от меня, она бы у меня подождала, — продолжал он с раздражающей словоохотливостью, — потому что мотовство поощрять не следует. Но мистер Дэрсингем говорит, что лучше послать ей деньги сейчас же.
— Так я отвезу их, мистер Смит!
— Хорошо. Заканчивайте все, Тарджис, и ступайте. Можете уже не возвращаться в контору. Если выйдете около пяти, вы будете в Мэйда-Вейл в половине шестого, так что у этой девицы впереди весь вечер — достаточно времени, чтобы их растранжирить. Вот я вам записал ее адрес.
Ее адрес! Если бы старый Смитти знал! Тарджис готов был плясать на своем столе, так чтобы фактуры, и счета, и железнодорожные накладные, и судовые квитанции разлетелись по всей конторе. Он кое-как закончил разные мелкие дела, но не столько работал, сколько делал вид, что работает, потому что не мог заставить свои мысли ползать среди этих бумаг, не мог помешать им каждую минуту перескакивать на другое, важное. За несколько минут до пяти он решительно убрал бумаги со стола, так что можно было подумать, будто работа проделана вся, до последней мелочи, и объявил:
— Я готов, мистер Смит.
— Отлично, — сказал тот. — Вот я кладу в этот конверт двенадцать фунтов, а на конверте написан адрес, видите: мисс Голспи, вилла Кэррингтон, квартира четыре Мэйда-Вейл. Конверт я запечатаю. Вот еще расписка, которую я составил, дайте ей подписать во избежание всяких недоразумений. Поняли?
Тарджис горячо уверил его, что понял все. Он был в восторге от того, что мистеру Смиту пришла идея взять с Лины расписку. До этой минуты у него еще мелькала мысль о возможности тяжкого разочарования: а что, если придется просто у дверей передать ей деньги? «Это деньги из конторы? Благодарю. До свиданья». Но раз ей надо расписаться, тогда другое дело. Это невозможно сделать на пороге. Расписку, раньше чем ее подписать, внимательно прочитывают. Может быть, ей понадобятся какие-нибудь объяснения. Она пригласит его войти, и тогда у него будет случай разговориться с нею. Расписка придавала его посещению характер ответственной миссии. Ах, милый старый Смитти! Как это на него похоже — требовать всяких формальностей!
— И разумеется, вы можете не возвращаться сюда, — говорил между тем мистер Смит. — Идите себе оттуда прямо домой. Я скажу мистеру Дэрсингему, что все устроено.
— Куда это вы? — спросила мисс Мэтфилд, когда он снял с вешалки пальто.
Он коротко объяснил.
— А где они живут?
— В Мэйда-Вейл.
— Слушайте, — воскликнула мисс Селлерс, забывая о своей обиде, — если будет удобный случай, вы войдите в комнаты и завтра расскажете нам все. Я бы хотела знать, как живет мистер Голспи. А вы, мисс Мэтфилд?
К удивлению Тарджиса, ожидавшего, что мисс Мэтфилд с презрением отнесется к такому пустому любопытству, она подтвердила, что и ей это интересно.
— Я жалею, что не взяла на себя это поручение, — добавила она. — Было бы занятно рассмотреть поближе его дочь. Я ее видела только мельком. И кроме того, интересно, какая у них обстановка. Впрочем, он, вероятно, снял квартиру с мебелью. Мэйда-Вейл кишит такими квартирами.
— Я никак не могу себе представить мистера Голспи в домашней обстановке, — вмешалась мисс Селлерс. — Он мне кажется каким-то бездомным, человеком «на колесах».
— Ну, до свиданья! — громко и весело воскликнул Тарджис, уходя. Деньги и расписка аккуратно уложены во внутренний карман хорошо вычищенного пиджака, такого пиджака, что лучше и желать нельзя. Теперь — в Мэйда-Вейл! На этот раз уж он не будет бродить по улице, а пулей влетит в подъезд дома. Он бегом сбежал с лестницы, боясь, как бы мистер Дэрсингем, или мистер Смит, или мисс Голспи, — или боги, наконец, в последнюю минуту не передумали и не вернули его обратно в контору.
3
Было еще достаточно светло, и Тарджис успел рассмотреть, что разбитая статуя (гипсовая, как оказалось) изображает мальчика, играющего с двумя большими рыбами, и что колонны у подъезда сильно облупились. Звонков было два — один под номером 4, другой — 4а. Тарджис несколько раз нажал кнопку второго и ждал минут пять. Никто не появлялся. В конце концов ее, должно быть, не окажется дома! В отчаянии он попробовал позвонить в звонок № 4, и мгновенно в передней зажгли свет, а дверь в переднюю, общую для обеих квартир, распахнулась.
— Ага, это опять вы, молодой человек! — закричала стоявшая на пороге великанша в фартуке. — Хозяйка велела вам сказать, что она за машину больше выплачивать не будет, потому что девушка, которая умеет на ней шить, ушла от нас и она нам теперь ни к чему. Мы не будем платить больше ни единого пенни, так что можете ее забрать и оставьте нас в покое.
