«Гроувер, — позвал я. — Проснись!»
«Хр-р-р-р-р-р-р».
«Братишка, ты весь в земле. Проснись!»
«Глаз не разъять», — пробормотал его разум.
«Еда! — пришло мне в голову. — Блинчики!»
Глаза его сразу же распахнулись. Поток мыслей внезапно передался мне, словно у Гроувера началась перемотка сознания. Этот образ задрожал, и я чуть не свалился на землю.
— Что случилось? — спросил Нико.
— Есть связь. Он… Он сейчас будет здесь.
Минуту спустя дерево рядом с нами затряслось, и с ветвей головой вниз свалился Гроувер.
— Ой-ой-ой! — воскликнул сатир.
— Ты как, жив, приятель?
— Ничего, жив еще. — Он потер голову. Рожки у него подросли и теперь торчали из курчавых волос. — Я был в другом конце парка. Дриадам пришла в голову эта прекрасная мысль — перенести меня сюда по ветвям деревьев. Но у них не очень правильное представление о высоте.
Он усмехнулся и встал на ноги… точнее сказать, на копыта. С прошлого лета Гроувер перестал делать вид, будто он человек. Он больше не носил шапки или ложноножки. Он даже джинсы больше не носил, поэтому от пояса у него начинались мохнатые козлиные ноги. На футболке у него красовалась картинка из книги «Где живут чудовища». Она была заляпана землей и пятнами смолы. Козлиная бородка Гроувера стала гуще, почти как у взрослых людей, а по росту он теперь догнал меня.
— Рад тебя видеть, старина! Ты помнишь Нико?
Гроувер кивнул Нико, потом крепко обнял меня. От него пахло — как от свежескошенного газона.
— Пе-е-ерси! — проблеял сатир. — Я по тебе скучал. Скучал по лагерю. Там, в чаще, не подают хороших блинчиков.
— Я за тебя волновался, — сказал я. — Где ты пропадал последние два месяца?
— Последние два… — Улыбка сошла с лица Гроувера. — Последние два месяца? Ты это о чем?
— Ты пропал, — ответил я. — Можжевелка беспокоится. Мы отправляли послания почтой Ириды, но…
— Постой. — Он посмотрел на звезды, словно пытаясь вычислить что-то в уме. — Сейчас какой месяц?
— Август.
Лицо его побледнело.
— Это невозможно. Сейчас июнь. Я только прилег вздремнуть и… — Он схватил меня за руку. — Погоди-ка, я вспомнил. Он меня вырубил. Перси, мы должны его остановить!
— О-па! — Я вскинул руки. — Не так быстро, парень. Ты расскажи, что случилось.
Сатир глубоко вздохнул.
— Я… я гулял по лесу. И потом вдруг земля задрожала, словно рядом было что-то мощное.
— Ты что, чувствуешь такие вещи?
— После смерти Пана я чувствую, если в природе что-то не так, — кивнул Гроувер. — Когда я в лесной чаще, у меня зрение и слух словно обостряются. Ну так вот, я пошел в ту сторону, откуда оно исходило, и увидел, что по парку идет мужик в длинном таком черном плаще. И еще я заметил, что он не отбрасывает тени. Полдень летнего дня, а у него нет тени. Он словно мерцал на ходу.
— Как мираж? — спросил Нико.
— Да, — ответил Гроувер. — И если он проходил мимо людей…
— …то они вырубались, — подсказал Нико. — Свертывались калачиком и засыпали.
— Именно! А когда он уходил, они вставали и шли дальше по своим делам, будто ничего и не случилось.
— Ты знаешь этого типа в черном? — Я уставился на Нико.
— Боюсь, что знаю… Гроувер, что случилось дальше?
— Я пошел за ним. А он все время поднимал голову и оглядывал здания вокруг парка, словно оценивал что-то. Потом появилась дама — она пробегала мимо трусцой и тоже свернулась калачиком, и захрапела на дорожке. А этот тип в черном приложил ей руку ко лбу, словно проверял у нее температуру. К тому времени я уже понял, что это чудовище, если не хуже. Я последовал за ним в эту рощу — к стволу большого вяза. Я собирался позвать дриад, чтобы они помогли мне его поймать, но тут он повернулся и… — Гроувер судорожно сглотнул.
— Перси, его лицо… я не мог разглядеть его лица, потому что оно изменялось. У меня глаза стали смыкаться, оттого что я смотрел на него. «Эй, что ты делаешь?» — спросил я. «Провожу рекогносцировку, — сказал он. — Перед сражением всегда нужно обозреть поле боя».
— Я ему сказал что-то такое умное, типа: «Этот лес находится под моей защитой. Я не допущу тут никаких сражений!» А он рассмеялся и сказал: «Тебе повезло, что я берегу энергию для главного события, маленький сатир. Я тебе дарю короткий сон. Приятных сновидений». И больше я ничего не помню.
— Гроувер, ты столкнулся с Морфеем, богом сна, — объяснил Нико. — Тебе повезло, что ты вообще проснулся.
— Два месяца, — простонал Гроувер. — Он погрузил меня в сон на целых два месяца!
Я попытался понять, что все это может означать. Теперь становилось ясно, почему мы не могли выйти на связь с Гроувером.
— А почему нимфы не попытались тебя разбудить? — спросил я.
Гроувер пожал плечами.
— Большинство нимф не в ладу со временем. Для них что два месяца, что три — все одно. Они, возможно, и не сообразили, что случилось.
— Мы должны понять, что нужно было Морфею в парке, — сказал я. — Не нравится мне это его «главное событие».
— Он работает на Кроноса, — пожал плечами Нико. — Нам это уже известно. Многие из малых богов перешли на его сторону. А это доказывает, что готовится вторжение. Перси, нам нужно торопиться с нашим планом.
— Погоди-ка, — встрепенулся Гроувер, — с каким это планом?
Мы ему рассказали, и Гроувер принялся щипать шерсть у себя на ноге.
— Вы что это — серьезно? — спросил он. — Нельзя снова отправляться в Царство мертвых.
— Я тебя с нами не зову, братишка, — улыбнулся я. — Я понимаю — ты только что проснулся. Но нам нужна какая-нибудь музыка, чтобы открыть дверь. Ты нам поможешь?
Гроувер вытащил свои свирели.
— Ну, попробовать можно. Я знаю несколько мелодий «Нирваны» — ими хоть камень дроби. Но, Перси… ты уверен, что тебе это нужно?
— Пожалуйста, братишка, — попросил я. — Это важно. Ради наших прежних деньков.
— Помнится мне, что в наши прежние деньки мы частенько бывали на волосок от смерти… — захныкал сатир. — Ну да ладно, посмотрим, что получится.
Он поднес свои дудки к губам и заиграл живую пронзительную мелодию. Камни задрожали. Еще несколько тактов, и они разошлись, обнажив треугольный ход.
Я заглянул внутрь. В воздухе стоял запах плесени и смерти. Вниз, в темноту, вели ступеньки. Это навеяло мне воспоминания о моем путешествии по Лабиринту в прошлом году, но сейчас туннель казался еще более опасным. Он вел прямо в царство Аида, а это почти всегда путешествие в один конец.
Я повернулся к Гроуверу.
