Помона выругалась на латыни и, когда мы побежали к дверям отеля, швырнула еще одно яблоко в Уилла.
Вообще-то я никогда прежде не бывал в «Плазе». Холл с хрустальными люстрами и спящими повсюду богачами производил внушительное впечатление, но я не особо обращал внимание на все это. Две охотницы указали нам направление к лифтам, и мы поднялись к номерам пентхауса.
Верхние этажи были полностью заняты полукровками. Охотницы и обитатели лагеря отдыхали на диванах, умывались в ванных комнатах, срывали шторы, чтобы перебинтовать раны, подкреплялись закусками и лимонадом из мини-баров. Два волка пили воду из унитазов. Я с облегчением увидел, что немало моих друзей пережили эту ночь, но вид у всех был довольно плачевный.
— Перси! — Меня хлопнул по плечу Джейк Мейсон. — Мы получаем сообщения…
— Потом, — перебил я. — Где Аннабет?
— На террасе. Она жива, вот только…
Я оттолкнул его в сторону.
В другой ситуации я бы полюбовался видом с террасы. Она выходила прямо на Центральный парк. Утро был ясное и свежее — идеальное для пикника или прогулки. Да для чего угодно, только не для сражения с монстрами.
Аннабет лежала на кушетке, лицо у нее побледнело, на лице выступили капельки пота. Она дрожала, хотя и была укрыта одеялами. Силена Боргард вытирала ей лоб влажной салфеткой.
Мы с Уиллом протиснулись через толпу ребят Афины. Уилл снял бинты с раны Аннабет, и я чуть не грохнулся в обморок. Кровотечение прекратилось, но рана была глубокой. Кожа вокруг нее приобрела жуткий зеленоватый оттенок.
— Аннабет… — Горло у меня перехватило.
Она защитила меня собой. Как я мог это допустить?
— Отравленный клинок, — пробормотала она. — Как глупо с моей стороны…
Уилл Солас вздохнул с облегчением.
— Все не так плохо, Аннабет. Опоздай я на несколько минут, и было бы намного хуже. Но пока яд не успел распространиться дальше плеча. Ты полежи спокойно. Кто-нибудь, дайте мне нектар!
Я протянул ему фляжку. Уилл очистил рану напитком богов, а я держал Аннабет за руку.
— Ой, — выдохнула она. — Ой-ой!
Она так сжала мои пальцы, что они посинели, но, как и просил Уилл, не шелохнулась.
Силена бормотала ей слова утешения. Уилл наложил на рану какую-то серебристую мазь и произнес несколько древнегреческих слов — гимн Аполлону. Потом он забинтовал рану заново и неуверенно поднялся на ноги.
Лечение, видимо, отняло у него много энергии. Он стал почти таким же бледным, как Аннабет.
— Все будет хорошо. Но нам понадобятся еще лекарства, которыми пользуются смертные. — Уилл взял фирменный лист почтовой бумаги, написал на нем что-то и протянул одному из детей Афины. — Тут на Пятой есть аптека. В обычной ситуации я бы никогда не стал красть…
— А я стану, — сказал Тревис.
Уилл сердито посмотрел на него.
— Оставь в кассе доллары или драхмы, что там у тебя есть. Ситуация чрезвычайная. У меня такое чувство, что нам понадобится еще немало лечебных средств.
Никто ему не возразил. Пожалуй, не осталось ни одного полукровки, который не получил бы то или иное ранение. Кроме меня.
— Идем отсюда, ребята, — сказал Тревис Стоулл. — Аннабет нужно побольше воздуха. А мы еще должны ограбить… я хотел сказать «посетить»… аптеку.
Полукровки заторопились в пентхаус. Джейк Мейсон, выходя, положил руку мне на плечо.
— Мы поговорим позднее, но ситуация под контролем. Я взял щит Аннабет и просматриваю все позиции. С восходом солнца враг отошел. У нас на всех туннелях и мостах блокпосты.
— Спасибо, дружище, — сказал я.
Он кивнул.
— Ты не спеши.
Он вышел и закрыл за собой дверь, оставив нас втроем: меня, Силену и Аннабет.
Силена прижала холодную салфетку ко лбу Аннабет.
— Это все моя вина.
— Нет, — слабым голосом проговорила Аннабет. — Силена, как это может быть твоя вина?
— В лагере я всегда плохо успевала, — пробормотала она. — В отличие от тебя или Перси. Если бы я умела драться получше…
Губы у нее задрожали. После смерти Бекендорфа она таяла с каждым днем, и каждый раз, глядя на нее, я исполнялся ненависти к врагам. Она становилась похожей на стекло — такая же хрупкая, вот-вот разобьется. Я поклялся себе, что если когда-нибудь найду шпиона, на чьей совести жизнь ее друга, то скормлю его Миссис О’Лири.
— Ты замечательно успевала в лагере, — сказал я Силене. — Ты лучший наездник на пегасах, каких я только встречал. И ты умеешь ладить с другими. Поверь мне, тот, кто сумел подружиться с Клариссой, — просто гений.
Она уставилась на меня, словно я подсказал ей какую-то блестящую мысль.
— Вот именно. Нам нужен домик Ареса. Я могу поговорить с Клариссой. Я знаю… я смогу ее убедить помочь нам.
— Э-э, Силена, даже если тебе удастся выбраться с Манхэттена, Кларисса ужасная упрямица. Если она на кого разозлится…
— Пожалуйста, — настаивала Силена. — Я могу взять пегаса. Я знаю, что смогу добраться до лагеря. Дай мне попробовать.
Я поймал взгляд Аннабет. Она едва заметно кивнула.
Мне эта идея не нравилась. Я думал, что у Силены нет ни малейшего шанса убедить Клариссу. С другой стороны, Силена теперь была в таких растрепанных чувствах, что легко могла погибнуть в сражении. Может, если отправить ее в лагерь, она немного отвлечется и придет в себя.
— Ну хорошо, — сказал я. — Если это кому и удастся, то одной тебе.
Силена обняла меня, потом отпрянула, покосившись на Аннабет.
— Извини… Спасибо, Перси! Я тебя не подведу.
Как только она вышла, я встал на колени рядом с Аннабет и потрогал ее лоб. Он еще горел.
— Ты, когда беспокоишься, такой симпатичный, — пробормотала она. — У тебя брови сходятся вместе.
— Слушай меня внимательно. Ты не умрешь, поскольку у меня перед тобой должок. Почему ты приняла на себя этот удар ножом?
— Ты сделал бы то же самое для меня.
Это так. Мы оба знали это наверняка. И все же у меня было такое чувство, будто кто-то терзает мое сердце холодным металлическим клинком.
— Откуда ты узнала?
— Что узнала?
Я оглянулся, чтобы удостовериться — нас никто не слышит. Потом я наклонился к ее уху и прошептал:
— Откуда ты узнала про мою ахиллесову пяту? Если бы не ты, он бы меня убил.
В глазах у нее было какое-то нездешнее выражение. Дыхание ее пахло виноградом, возможно, от нектара.
— Не знаю, Перси. У меня просто возникло такое чувство, что тебе грозит опасность. А где… где твоя ахиллесова пята?
