– Здорово сказано. Сами сочинили?
– Нет, сэр. Автор – покойный Уильям Эрнест Хенли [
Автор -
покойный Уильям Эрнест Хенли.- Имеется в виду слегка переиначенное стихотворение «Invictus. Памяти Р.Т. Хэмилтона Брюса», принадлежащее перу английского поэта У.Э. Хенли (1849-1903).].
– Как-как?
– Название – «Invictus». Но правильно ли я понял из слов миссис Трэверс, что ожидается приезд лорда Сидкапа, сэр?
– Да, он приезжает завтра.
– И это он – тот самый джентльмен, которому покажут ожерелье миссис Трэверс?
– Он самый, голубчик.
– В таком случае, все в порядке, сэр.
Я прямо вздрогнул. Наверное, я его не так понял. Или же он сам не знает, что говорит.
– Все в порядке, вы сказали, Дживс?
– Да, сэр. Вы не знаете, кто такой лорд Сидкап, сэр?
– Никогда в жизни о нем не слышал.
– Вы, наверное, помните его под другим именем, как мистера Родерика Спода.
У меня глаза на лоб полезли. Я едва устоял на ногах.
– Это Родерик Спод?
– Да, сэр.
– Тот самый Родерик Спод из Тотли-Тауэрс?
– Совершенно верно, сэр. Он недавно получил титул лорда Сидкапа по наследству от своего скончавшегося дяди.
– Вот так так, Дживс!
– Ваша правда, сэр. Я думаю, вы согласитесь, что при данных обстоятельствах проблема, стоящая перед миссис Трэверс, решается элементарно. Стоит одним словечком напомнить его сиятельству тот факт, что он продает дамское нижнее белье под торговой маркой «Eulalie Soers», и этого будет вполне достаточно, чтобы побудить его к тактичному молчанию касательно поддельности жемчугов. Когда мы гостили в Тотли-Тауэрс, если помните, сэр, мистер Спод, как он тогда именовался, никак не хотел, чтобы это обстоятельство обрело широкую известность.
– Точно, Дживс!
– Да, сэр. Я решил вам об этом напомнить, сэр. Доброй ночи, сэр.
И он растворился в ночи.
15
Мы, Бустеры, не имеем обыкновения вставать ни свет ни заря, так что солнце уже сияло на небе вовсю, когда я на следующее утро пробудился, чтобы приветствовать новый день. Я доедал освежающую яичницу с чашкой кофе, как вдруг, будто налетел ураган, дверь распахнулась, и вбежала, пританцовывая, моя тетя Далия.
Я говорю, «пританцовывая», потому что в ее движениях наблюдалась какая-то особенная живость с подскоком. Ничего похожего на вчерашнее безнадежное уныние. Тетка была явно вне себя от радости.
– Берти,- сказала она после краткой вступительной речи, в которой она назвала меня молодым лежебокой, постыдился бы так поздно валяться под одеялом в такой безумно радостный день, самый счастливый, по ее мнению, во всем веселом году- Я сейчас разговаривала с Дживсом, и если существовал когда-нибудь на свете выручатель и друг в беде, так это как раз он. Шапки долой перед Дживсом! – так я считаю.
Тут она перевела дух и высказалась по поводу моих усов, что-де они оскорбительны для Бога и человека, но их нетрудно будет вывести сильнодействующим средством от сорняков, а затем вернулась к изначальной теме.
– Дживс сказал, что этот лорд Сидкап, который приезжает сегодня,- не кто иной, как наш старый знакомец Родерик Спод.
Я кивнул. Я уже понял по ее восторженному виду, что Дживс сообщил ей нашу замечательную новость.
– Это правда,- подтвердил я.- Оказывается, Спод по секрету от нас был с самого начала тайным племянником лорда, который с тех пор, как мы гостили в Тотли-Тауэрс, успел переселиться в надзвездные сферы и дал племяннику возможность подняться на ступеньку вверх. А про «Сестриц Юлали» Дживс вам тоже рассказал?
– Ну, да, со всеми подробностями. Почему ты до сих пор со мной не поделился? Знаешь ведь, как я люблю посмеяться.
В ответ я с важным видом развел руками и при этом опрокинул кофейник, который, к счастью, был уже пуст.
– У меня на губах лежала печать молчания.
– Это у тебя-то печать молчания?
– Можете смеяться, сколько угодно, но я повторяю: эти сведения я получил кон…конфиденциально.
– Уж родной-то тетке мог бы сказать.
Я отрицательно покачал головой. Женщины в таких вещах не разбираются. Для слабого пола Noblesse oblige [Благородное положение обязывает
(франц.).] – пустой звук.
– Конфиденциальные сообщения не сообщают даже родной тетке, если ты, конечно, достойный конфидент.
– Ну, да ладно, теперь мне все известно, и Спод, он же Сидкап, у меня в руках. Как отчетливо я помню тот день в Тотли-Тауэрс,- задумчиво и восторженно глядя вдаль, проговорила тетя Далия.- Вот, казалось, он надвигается на тебя с хищным блеском в глазах и с пеной в углах рта, но тут ты поднимаешься, спокойный, как огурчик, и говоришь: «Минутку, Спод. Одну минутку. Вам, может быть, небезынтересно будет узнать, что про Юлалию мне все известно». Как я тобой восхищалась!
– Естественно.
– Ты был похож на укротителя львов, бросающего вызов хищному монарху джунглей.
– Н-да, некоторое сходство просматривается.
– А он сразу сник. Я в жизни не видела ничего подобного. У меня на глазах он сник и весь скукожился, как мокрый носок. И то же самое произойдет с ним, когда он приедет сегодня вечером.
– Вы хотите отвести его в сторонку и сообщить, что вам известен его позорный секрет?
– Именно. И настойчиво порекомендую, когда Том покажет ему ожерелье, сказать, что это – прелестная вещица и вполне стоит той цены, которую Том за нее отдал. Осечки быть не может. Подумать только, владелец магазина «Eulalie Soeurs»! Загребает, наверное, кучу денег. Я заезжала к ним месяц назад, купить панталоны с корсетом, так магазин ломился от покупателей. Деньги лились на прилавки, как волна цунами. Да, и кстати, насчет панталонов. Флоренс только что показывала мне свои. Не те, что на ней, я имею в виду, а которые у нее в запасе. Спрашивала, как я их нахожу. И вот что я тебе скажу, мой козленочек,- тетя посмотрела на меня с родственным участием,- тут у тебя положение очень серьезное.
– Вы считаете?
– Крайне серьезное. Она решительно настроена на то, чтобы свадебные колокола на этот раз сыграли свою песню. Где-то в ноябре, она говорит, на Ганновер-сквер у Святого Георгия. Уже вовсю рассуждает о подружках, об угощении.- Тетя Далия замолчала и оглядела меня с некоторым недоумением.- Ты словно бы и не расстроен,- заметила она.- Неужто ты один из тех, у кого нервы из закаленной стали, как пишут в книгах?
Я опять развел руками, на этот раз без бедственных последствий для посуды на подносе.
– Я отвечу вам, престарелая родственница. Когда обручаешься столько раз, сколько раз обручался я, и всегда в последний миг бывал спасен от гибели у подножия эшафота, начинаешь верить в свою звезду. Сохраняешь ощущение, что не все еще потеряно, пока не окажешься у ограды алтаря, и орган заиграет: «О, святая любовь», и священник задаст вопрос: «Согласен ли ты?». В настоящее время я попал в суп, это факт, но все может еще, с Божией помощью, обойтись, мне будет даровано спасение, и не исключено, что я выберусь из суповой кастрюли целым и невредимым.
