Тут Хиббинг умолк, а после паузы произнес:
— Я понимаю, это все пустяки в сравнении с тем, что вы пережили на фронте.
— По мне, так вовсе не пустяки, — сказал Джо Бун. — Во Франции я бывал под огнем, но большую часть службы провел, охраняя пленных в Бресте.
[38]
— А дальше что было? — спросил я. — Почему Эйб съехал с катушек?
— Это все из-за капитана, — медленно произнес Хиббинг. — Два старших офицера представили Эйба к награде за спасение миномета и людей, но капитану Брауну это не понравилось, и он стал всюду рассказывать, что, когда Эйб вскочил на фальшборт, отдавая команды, он ухватился за паромный трос и заклинил его в гнезде. Капитан даже нашел пару свидетелей, подтвердивших его слова, хотя большинство считало, что крушение случилось из-за перегрузки парома и повреждений, которые нанесли напуганные взрывами лошади. Как бы то ни было, с той поры отношение к Эйбу в армии изменилось к худшему.
В этот момент к нам вошел Пит собственной персоной и заявил категорическим тоном:
— Мистер Томлинсон и мистер Бун, ваши супруги просили передать, что это их последний звонок. Они сказали, что такие «особые случаи» повторяются слишком уж часто и что, если вы через десять минут не вернетесь в гостиницу, они уедут в Филадельфию без вас.
Томми и Джо Бун неохотно поднялись из-за стола.
— Простите, что отнял у вас столько времени своей болтовней, — сказал Хиббинг. — Вы-то побывали на войне, и не мне вам рассказывать истории.
Они отправились к своим женам, а я, задержавшись, еще раз спросил Хиба:
— Выходит, Эйб не был убит во Франции?
— Нет… Кстати, и на доске той ни слова о фронте, просто «погибли при исполнении…».
— Тогда как же он умер?
Хиббинг помедлил, прежде чем ответить.
— Его убил охранник при попытке к бегству из Ливенворта. Он должен был отсидеть десять лет.
— Бог ты мой! А ведь в колледже он был отличным парнем!
— Это только для близких друзей. А вообще он был жуткий сноб, разве нет?
— Ну, может, в некоторых случаях.
— К примеру, в армии он даже не хотел узнавать своих однокашников.
— Ты о чем это?
— Да все о том же. Сегодня я вам приврал насчет одной вещи. Того капитана звали не Браун.
— То есть?.. — озадачился я.
— Капитана звали Хиббинг, — сказал он. — Это я был тем капитаном. Когда я догнал их, чтобы принять роту, он держался так, будто со мной не знаком. Вот что выбило меня из колеи — ведь я всегда любил наш старый колледж… Ну ладно, спокойной ночи.
«Дай мне шанс, тренер»
[39]Место действия: коттедж в летнем лагере, комната для собраний. Над камином висят скрещенные весла, на каминной полке расставлены призовые кубки, посреди комнаты — большой, грубо сработанный стол и несколько таких же простых стульев, у дальней стены — классная доска. Тщедушный мальчишка в купальном костюме пишет на доске слово крупными кривыми буквами. Это слово:
«Уидудл».
Одновременно с поднятием занавеса в комнату входит мальчик лет тринадцати, очень крупный для своего возраста, также в купальном костюме. Он окликает первого, и тот, схватив тряпку, начинает торопливо стирать надпись.
Кассиус (толстяк). Что значит «Уидудл»?
Багс (заметно смутившись). Уидудл? Так называется лагерь, в который скоро поедет моя сестра.
Кассиус. Классный лагерь, должно быть… А где Старик?
Багс. Я писал «Уидудл» просто так — мелок под руку подвернулся. Я вспомнил, что должен ей срочно написать, потому что утром получил письмо, в котором сказано, что, если я срочно ей не напишу, не видать мне в этот раз четвертака на карманные расходы.
Кассиус. Старик не появлялся?
Багс. Я его не видел. Скажи, ты выучил свои слова? Я свои выучил.
Кассиус. Я еще не доучил, да только спектакль все равно отменят, как пить дать.
Багс. Это почему же?
Кассиус. Потому что Биллова папашу притянули к суду, и ребята в нашей палатке говорят, что Билла почти наверняка попрут из лагеря.
Багс. А в чем обвинили его отца?
Кассиус. У меня есть только половина статьи, а где другая часть, не знаю. (Он достает из кармана газетный клочок, разворачивает его и читает.) «Оправдание Сайруса К. Уотчмена…» — так зовут Биллова папашу — «…оправдание было… оно было… было…»
Багс. Так что же с ним было?
Кассиус (парень туповатый и заторможенный). Короче, натворил делов его папаша.
Багс. Ну, если он натворил делов, Билла точно попрут, потому как Старик нынче здорово не в духе, и если кто из нас проштрафится, он может всех вымести отсюда одним махом. Хорошо, что я сегодня утром прибрался в своей палатке.
Входит Генри Грейди.
Генри. А где Старик?
Кассиус. Пока что не появлялся. Я зашел сюда и увидел, как Багс пишет на доске «Скедадл» — это какой-то лагерь, куда поедет его сестра. Ничего себе названьице, а?
Багс (негодующе). Не Скедадл, а Уидудл!
Кассиус. Какая разница? Скедадл, Уидудл, Скедадл, Уидудл…
Багс. Скедадл не имеет смысла.
Кассиус. Можно подумать, в Уидудле смысла целая куча.
Багс. Само собой. Это ж название лагеря. А какой тогда смысл в названии нашего лагеря — Рахевава?
Кассиус. Сравнил тоже! Рахевава — это классный лагерь.
Багс. Скедадл тоже, то есть Уидудл.
Входит Билл Уотчмен, бодрый и веселый, — он как будто еще не в курсе, что его родителю перемывает косточки местная пресса.
Билл. Вот вы где! Отлично. Давайте репетировать. Я только что встретил Старика, и он сказал, чтобы мы поторапливались. Все выучили свои роли?
Багс. У меня всего-то две фразы. Мне особенно нравится вот эта: (выпаливает одним духом) «Мистер Дженкинс передает, что команда настроена по-боевому, доктор».
Билл. Старик сказал, чтобы мы прошлись по всему тексту.
